История
2009. - №3. – с. 73.
Вслед за веселым Роджером
История пиратства от древнейших времен до XVIII в.
Морской разбой – явление такое же древнее, как само мореплавание. И в те эпохи, когда морелавание достигало нового расцвета за счет совершенствования технических средств и навыков, расцветало и пиратство.
Первым письменно зафиксированным таким расцветом может считаться эпоха «народов моря».
В древнеегипетских источниках XIII-XII вв. до н.э. упоминаются некие средиземноморские народы, которые опустошительной волной накатились на египетские и хеттские прибрежные города. Названия «народов моря» записаны одними согласными, и по поводу их идентификации среди ученых до сих пор нет единства. Среди них называют пеласгов, фригийцев, троянцев и других представителей доиндоевропейского населения Средиземноморья, а также греков-ахейцев.
Миграции «народов моря» имели важные исторические последствия. Одним из них, например, считают Троянскую войну. Однако для нашей темы важно то, что «народы моря» несомненно превосходили своих «сухопутных» соседей в морском искусстве. В отличие от плоскодонных судов Египта и Междуречья они строили килевые, более быстроходные и маневренные корабли.
Одному из государств Древнего мира нашествие «народов моря» принесло большую пользу. Речь идет о Финикии, расположенной на восточном (Левантийском) побережье Средиземного моря (территории современных Ливана, Сирии, Израиля).
Во-первых, ослабление Египта позволило Финикии войти в фазу расцвета. Во-вторых, финикийцы переняли кораблестроительные технологии завоевателей и стали лучшими мореходами древности.
«Их корабли были не плоскодонными, а килевыми, как у «народов моря», что сильно увеличивало их скорость. Мачта по египетскому образцу несла прямой парус на двух реях. Вдоль бортов в один ряд располагались гребцы, а на корме были укреплены два мощных весла, которые использовались для поворота судна… После Х века до н. э. у финикийцев появились специальные боевые суда. Они были легче торговых, но длиннее и выше – гребцы располагались на двух палубах для большей скорости. Над ними возвышалась узкая площадка, защищенная щитами, с которой воины во время битвы обстреливали врага из луков и забрасывали дротиками. Но главным оружием был грозный таран, обитый медью и поднятый над водой. Корма корабля вздымалась вверх, как хвост скорпиона. Большие поворотные весла размещались не только на корме, но и на носу, что позволяло почти мгновенно совершить поворот» [1].
Надо отметить, что в древности морские разбойники промышляли не столько на море, сколько на суше, занимаясь грабежом прибрежных городов и работорговлей. Во времена Гомера их называют «лэйстэс». В «Одиссее» упоминаются пираты с острова Тафос. Одна из героинь, финикиянка, вспоминает:
Родина мне, – похвалиться могу, – Сидон многомедный.
Был мне отцом Арибант. В великом он плавал богатстве.
Но захватили меня пираты тафосские, – с поля
Шла я тогда, – и сюда привезли, и этому мужу
Продали в дом, за меня подходящую давшему плату. (XV, 425) [2]
Самих финикийских мореплавателей Гомер тоже упоминает, как склонных к пиратству: Как-то причалили к нам финикийцы, народ плутоватый. (XV, 415) [2]
В античной мифологии существует миф о похищении бога Диониса тирренскими пиратами.
Тиррены в IV-III вв. до н.э. стали самыми печально знаменитыми морскими разбойниками. В древнегреческих источниках тирренами называли некоторые негреческие, но соседствующие с греками племена. Вероятно, тиррены упоминаются еще египетских источниках как один из «народов моря». Официальные документы IV-III вв. до н.э. пестрят сообщениями о набегах на побережье и острова. Оратор Лисий предупреждает об опасностях плавания по Адриатическому морю [3].
Именно с IV-III вв. до н.э. в обиход входит греческое слово «пират» (πειρατής), однокоренное со словом πειράω («пробовать, испытывать»). Так что более позднее клише «джентльмены удачи» имеет очень древние корни.
Пальму первенства в пиратском ремесле приняли от финикийцев киликийцы. Киликия – историческая область на юго-востоке Малой Азии. К I в. до н. э. разбои до того усилились, что даже берега Италии были небезопасны от киликийцев. Они захватили римскую гавань Остию и преградили путь подвозу хлеба из Сицилии и Египта в Рим.
В 75 г. до н.э. молодой Юлий Цезарь отправился на Родос, чтобы поучиться ораторскому искусству у знаменитого преподавателя Аполлония Молона. Но по пути он попал в плен к киликийским пиратам. Пока друзья Цезаря собирали 20 талантов для выкупа, он месяц провел в плену, упражняясь в красноречии перед похитителями. После освобождения Цезарь тут же собрал в Милете флот, захватил пиратскую крепость и приказал распять захваченных в плен пиратов на кресте в назидание другим. Распятие было типичной римской казнью для разбойников и пиратов.
Таким образом, бассейн Средиземного моря, будучи родиной древнейших цивилизаций, стал и колыбелью пиратства. Однако после падения Рима – последнего оплота Древнего мира центр цивилизации постепенно сместился на север, в Европу. Самыми лихими пиратами раннего средневековья стали викинги (VIII-XI вв.).
В это время северогерманские племена (свеев, данов и др.) – предки современных шведов, датчан, норвежцев – вступили в фазу разложения родового строя. При новом укладе важную роль стали играть военные вожди и их дружины. Основой жизни для них были территориальные захваты и военные трофеи.
«Викинги жили за счет морской войны и поэтому их смело можно именовать пиратами, продолжателями морских традиций древних мореплавателей финикийцев. Они также смело пересекали моря и океаны, плавали по рекам вглубь материков. Благодаря своим быстроходным кораблям, обладающим уникальной манёвренностью викинги широко распространились по миру. Их драккары бороздили просторы от берегов Северной Америки до Каспийского моря, от побережий Северной Африки, до льдов Гренландии» [4].
Грозой морей делали викингов их корабли – знаменитые драккары. В буквальном переводе это слово значит корабль-дракон – из-за драконьей головы на носу. Длинные, узкие, с низкими бортами, драккары были малозаметны в волнах. Благодаря малой осадке, они отлично передвигались по рекам.
Строительство драккаров было особым искусством. Для этого использовалась древесина ясеня, сосны или дуба, с естественными изгибами для киля и шпангоутов. Чтобы сохранить прочность и эластичность, викинги вытесывали доски исключительно вдоль волокон. Паруса шились из шерстяной ткани.
Драккары были способны на дальние морские путешествия. Поэтому викинги первыми из европейцев, еще в X в., то есть за пятьсот лет до Колумба, достигли американского побережья. Таким первооткрывателем считается Лейф Эрикссон Счастливый (ок. 970-ок. 1020).
Позже, в XIV-XV вв. практику набегов с моря у викингов переняли их славянские соседи. По Волге, Каме и северным морским побережьям разбойничали ушкуйники.
Ушкуем на Руси называли морское или речное парусно-гребное судно. Сердцем ушкуйничества был Новгород. Сама демократическая атмосфера «феодальной республики» способствовала появлению смелых, готовых к риску людей. В годы монголо-татарского ига ушкуйники грабили занятые татарами города. Новгородские князья пытались использовать ушкуйническую вольницу в своих интересах, но далеко не всегда могли контролировать ее деятельность.
Открытие Америки в XV в., последующая эра великих географических открытий и колониальной экспансии стало и новой страницей в истории пиратства. Морские разбойники осваивали новые моря. В далеких землях их ждали несметные сокровища «дикарских королей». Кроме того, в океанах встречалось все больше судов, оживилась торговля. Теперь для пиратов появился смысл искать добычу не на побережьях, а в открытом море.
Первые колонии в Новом Свете принадлежали Испании. Но Англия, уже готовая оспорить у Испании титул «владычицы морей», Франция и Нидерланды не спешили отдавать столько лакомый кусок. Этим странам на руку была пиратская деятельность свободных авантюристов. Они даже старались ее узаконить. Так появились флибустьеры и каперы.
Флибустьер – морской разбойник, грабивший в основном испанские корабли и колонии. Само слово произошло от голландского «vrijbuiter» – «свободный захватчик трофеев». За плату правительство снабжало флибустьера особым документом – комиссией, который был как бы разовым разрешением на разбой.
Еще большие полномочия давал каперский патент – государственная лицензия на захват и уничтожение судов неприятельских и нейтральных стран. Взамен капер делился со своим нанимателем частью добычи.
Громадный вред, причинявшийся каперством всемирной торговле, вызвал движение в пользу отмены каперства уже в середине XVIII в. Но официальные действия были предприняты только в середине XIX в. Первая статья Парижской морской декларации 16 апреля 1856 г. объявила каперство навсегда уничтоженным, к чему присоединились все европейские и американские государства, за исключением Испании, США, Мексики, Боливии, Венесуэлы, Новой Гранады и Урагвая. Однако в той или иной форме каперство использовалось во время войн до самого конца XIX в.
К этому времени были выработаны жесткие правила отличавшие капера от пирата.
Каперские свидетельства выдавали только воюющие державы. Захваченные суда и товары каперы обязаны были представить призовому суду для рассмотрения законности их прав. в этом случае каперы, захваченные в плен, пользовались всеми правами военнопленных. Если же капер нарушал правила войны, сражался под ложным флагом или на стороне обеих воюющих держав, утаивал призы, то он объявлялся пиратом, и в случае поимки ему грозила казнь.
Угасание каперства было вызвано как минимум двумя причинами. Во-первых, морская торговля стала приносить больше дохода, чем война, а каперы делали моря небезопасными для купеческих судов. Во-вторых, если раньше капером мог стать любой торговец, оснастив свое судно на военный лад, то к XX в. техническая разница между торговыми и военными судами стала слишком велика.
А начался период блестящих подвигов каперов во время войны Голландии за освобождение. Начиная с 1569 г., голландские каперы, известные в истории под именем гезов, скитались по всем морям, повсюду захватывая купеческие корабли, но, главным образом, отправлялись к мысу Доброй Надежды для нападения на испанские суда во время пути их в Ост-Индию. С этого же времени выступают на сцену английские каперы, самым знаменитым из которых являлся Фрэнсис Дрейк (1540-1596).
В 1577 г. Дрейк был отправлен королевой Елизаветой в экспедицию на галеоне «Пеликан» к тихоокеанскому побережью Америки. Официальной целью путешествия было открытие новых земель. На самом деле Дрейк должен был награбить как можно больше испанского золота и с этим грузом вернуться в Англию. В результате Дрейк с успехом выполнил поручение и первым из англичан совершил кругосветное путешествие. Елизавета пожаловала каперу рыцарское звание. В 1588 г. уже в звании адмирала Дрейк разгромил испанский флот – Непобедимую Армаду.
В это время новым пиратским центром становится Карибское море. «Эра пиратства в Карибском море – специфического явления перераспределения сокровищ, наличных денег и товаров между участниками колонизации Америки в эпоху первоначального накопления капитала, – началась на рубеже XVI-XVII вв. и завершилась в 1720-х годах после усиления борьбы флотов западноевропейских наций с пиратами» [5].
В XVII в. своего рода пиратской столицей становится Тортуга – скалистый остров в Карибском море. Его открыл Христофор Колумб в 1492 г. Местное население здесь было поголовно уничтожено испанскими конкистадорами. Формально остров был объявлен владением испанской короны, но фактически его использовали как временное убежище и кладовую награбленных сокровищ английские, французские и голландские пираты. Испанские власти не раз пытались отвоевать Тортугу, направляя туда карательные операции, которые превращались в настоящие войны.
Жестокая и романтическая эпоха карибского пиратства породила много ярких фигур. Одна из них – английский флибустьер Генри Морган (1635 -1688), сын землевладельца из Уэльса. Не имея склонности к продолжению дела отца, Генри нанялся юнгой на корабль, идущий на остров Барбадос. По прибытии корабля его продали в рабство. Получив свободу, Морган перебрался на Ямайку, где пристал к пиратской шайке. За несколько походов он накопил достаточно денег, чтобы на паях с товарищами купить корабль. Первый же поход в качестве капитана был так удачен, что к Моргану присоединились другие пиратские корабли. Эта армада не только грабила корабли, но и, высаживая десант, захватывала города. Состояние Моргана быстро росло.
 Однако его пиратское счастье оказалось в прямой зависимости от большой политики. Во время его удачного похода на Панаму Англия и Испания заключили мир. поэтому по возвращении на Ямайку Генри Морган был схвачен и вскоре предстал перед королевским судом в Англии. Но приговор суда оказался неожиданным. Моргана признали невиновным и дали должность вице-губернатора Ямайки! Так Англия отплатила пирату за оказанные услуги.
После смерти Морган был торжественно похоронен в Порт-Ройяле. Но через несколько лет в результате землетрясения на город хлынули огромные волны. Могила сэра Генри Моргана канула в морскую пучину. Так символично закончилась история этого знаменитого пирата и авантюриста.
А вскоре закончилась и эпоха карибского пиратства. «Ликвидация крупного пиратского убежища на Тортуге по времени совпала с образованием колониальных систем Франции, Англии и Голландии, поглотивших значительную часть флибустьерской вольницы. Часть морских разбойников пополнила ряды колонистов, обзаведясь хозяйством на берегу; часть занялась торговлей, совмещая ее в военное время с каперством; и лишь самые отчаянные авантюристы, не желавшие подчиняться официальным властям, подняли на мачтах черные флаги и продолжали пиратствовать на свой страх и риск» [6].
Эдвард Тич по прозвищу «Чёрная Борода» – еще один знаменитый английский пират. В 1701-1714 гг. Англия вела с Францией войну за испанское наследство. Командуя каперским флотом, Тич захватил множество французских судов. Когда Англия и Франция заключили мир, каперам предложили сдаться властям и получить амнистию. Тич отказался. Он поднял над своим кораблем черный флаг и окончательно поставил себя вне закона.
Настало время сказать пару слов о пиратском флаге – знаменитом «Веселом Роджере».
Вопреки нашим литературно-кинематографическим представлениям, единого пиратского флага не существовало. Сначала пираты поднимали кроваво-красный флаг, предупреждавший, что весь экипаж захваченного судна будет убит. По-французски такой флаг назывался «Joyeux Rouge» – «красивый красный». Англичане переделали это словосочетание в созвучное «Jolly Roger». Это одна из версий появления названия пиратского флага. А сам череп со скрещенными костями в разных модификациях использовался Джеком Рэкхэмом, Эммануэлем Вайном, Эдвардом Ингландом и другими пиратами.
На флаге Черной Бороды был изображен скелет с песочными часами в одной руке и копьем, нацеленным в сердце, в другой.
«Веселый Роджер» недолго хранил Тича. В 1718 г. английский лейтенант Мейнард убил пирата в абордажном бою. Мейнард отрубил Тичу голову и приказал подвесить ее на рее своего судна. А все захваченные живыми пиратов были осуждены и повешены.
О Тиче и награбленных им сокровищах ходили легенды. Говорили, что незадолго до смерти Черная Борода спрятал свои богатства на неком необитаемом острове. Эта легенда была использована Робертом Льюисом Стивенсом в его романе «Остров сокровищ», а сам Тич послужил прототипом для образа «старого Флинта».
В статье использованы материалы с сайтов:
http://www.roman-glory.com/
http://www.tainoe.ru/civil/civil_finiki.htm:
http://ru.wikipedia.org/
Литература
1. Эрлихман В. Финикийцы: наследство морских царей// Вокруг света. – 2006. – №12 (2795).
2. Гомер. Одиссея. – М.: «Правда», 1984.
3. Хлевов А.А. Морские войны Рима. «Издательский дом Санкт-Петербургского государственного университета». Санкт-Петербург, 2005.
4. Андриенко В. Полная история морского разбоя. На сайте: http://zhurnal.lib.ru/a/andrienko_w/piratu.shtml
5. Губарев В.К. Тортуга – цитадель флибустьеров (1630 – 1692). На сайте: http://www.privateers.ru/geography/tortuga-citadel.html
2010. – №2. – с. 64.
А.В. Петров
докт. ист. наук, проф. СПбГУ
исторический ф-т
© Алексей В. Петров, 2010
Об одном из древних значений имени РУСЬ и отождествлении его носителей с ВАРЯГАМИ
Как известно, сопоставляя различные версии Сказания Начальной летописи о призвании варягов с учетом всей истории летописания, этапов летописной работы, А. А. Шахматов, пришел к выводу о том, что в древнейшей редакции Сказания призывали только варяжских князей и отсутствовало их отождествление с русью. Таким образом, Сказание в своем первоначальном виде носило дружинно-династический характер и не заставляло славян, выражаясь словами известного «антинорманиста» Д.И. Иловайского, «призывать к себе для господства целый чуждый народ» [1].
Выводы А. А. Шахматова тем более ценны для науки, что, объективно нанеся «норманистам» сильнейший удар, сам маститый ученый остался в их рядах.
На мой взгляд, наиболее вероятно предположение, что никакого призвания варяжских князей не было; рассказ же о нем, скорее всего, – восточноевропейский вариант ходячей средневековой легенды о братьях, призванных править в чужую страну. Так, существовало предание и о приглашении норманнов в Ирландию и Англию. В Ирландию прибыли три брата, и народное собрание ирландцев оставило их у себя. Согласно саксонскому хронисту Видукинду Корвейскому, послы бриттов предложили саксам «владеть их обширной и великой страной, изобилующей всякими благами». Тут невольно припоминается летописная речь наших варягопризывателей: «земля наша велика и обильна…» Саксы положительно откликнулись на приглашение и послали к бриттам братьев-князей Хенгеста и Хорсу.
Вместе с тем, сама по себе проблематика преодоления раздоров на основе мудрого «одиначества» весьма органична для «традиционной» славянской действительности.
Принцип политического «одиначества», впервые в отечественной истории записанный в грамотах Ярослава, составлял важнейшую сущностную черту древнерусского вечевого уклада. Без единодушия веча и нераздельности форм власти как нормы и правила этот уклад функционировать не мог. [2] (Выросшее из древности, «русское начало единомыслия» характеризовало политико-юридический быт и Московского государства.) [3]
Возникновение принципа «одиначества», вероятно, следует относить еще ко временам праславянских племенных собраний. Есть данные, что на этих собраниях царили несогласия, которые удивляли византийских наблюдателей. [4] Дух противоречия был настолько силен среди архаического славянства, что влиял даже на его военную культуру, сказываясь на способах ведения войны. Допустимо предположить, что начало соперничества, издревле характеризовавшее жизненный уклад славян, стимулировало поиски и особого действенного противовеса, который и был найден в форме интересующего нас принципа. Новое дыхание этот – не менее древний – принцип славянского жизнеустройства получил в эпоху перехода от племенного быта к строю земель-волостей.
С изложенной точки зрения, заносный мотив призвания братьев-князей оказался в благоприятных для него условиях и сразу же стал непротиворечивой частью местной фольклорной традиции.
В летописях легенда о призвании варягов была приспособлена к обслуживанию морально-политических концепций современности.
Сказание о призвании Рюрика с братьями в плане своих смысловых акцентов не одиноко. Оно отразило волновавшие тогдашних образованных русских христиан идеи (не только новгородского применения и значения). Позволительно указать и на другие летописные тексты, где встречаются близкие интерпретации. [2, c. 101–103.]
По-видимому, мы «можем говорить о наличии в Новгороде, во 2-й половине XI в., идеологии, полагавшей Новгород «матерью городов русских», самостоятельной волостью, с большой территорией, с исконным правом сменять и призывать к себе князей, принимавшей их как необходимость, но требовавшей соблюдения новгородских правопорядков. Таково политическое содержание рассказа о призвании варягов». [5]
Вместе с тем, на мой взгляд, следует учитывать, что апология новгородского права призвания князей неизбежно оборачивается апологией вечевого «одиначества» и служит призывом к нему. В Сказании о призвании варягов в качестве смысловой оппозиции согласному действию новгородцев, реализованному в призвании князей, иначе говоря, вечевому «одиначеству», выступает «усобица». Конечно, князь в XI–XII вв. полагается непременным гарантом внутреннего мира. Но исходный импульс к достижению «одиначества» принадлежит новгородцам. Именно они нашли силы «сказать самим себе: поищем себя князя». Без этого предварительного соглашения как бы оказалась на княжеских столах норманнская братия? Новгородцы, а не призванные князья, сыгравшие, по существу, роль проводников новгородской воли, роль служебную, — подлинные инициаторы установления «правды». Будь иначе, на личности Рюрика и братьев, наверное, был бы сделан бóльший акцент. (А о них всего-то и известно, что были призваны, а потом, через какое-то время, умерли.)
Более того, поскольку в древнем Новгороде идея политического «одиначества» предполагала различные акценты, Сказание о призвании варягов отстаивало определенное прочтение данной идеи. Его нюансы станут наглядными при сопоставлении Сказания с летописным рассказом о событиях 1015–1016 гг. Стремясь донести до читателей то, что ему было всего дороже, автор рассказа о Ярославе и новгородцах заставил жителей Волховской столицы простить раскаявшемуся князю убийство тысячи славных воинов. По мысли летописца, путь к истинному «одиначеству», к миру и «правде» лежит через прощение. Та же самая идея присутствует и в Сказании. Варяги творили насилия. Их изгнали, затем, не помня прошлых обид, вернули, установив посредством этого мудрого решения общественный «наряд». Сказание о призвании варягов, таким образом, перекликается с той же «околокенотипической» интерпретацией событий новгородской истории, которую удается выявить и в летописных текстах, посвященных началу XI века.
Рассматривая вопрос о причинах летописного отождествлениz варягов с русью, можно попытаться углубить понимание смысла Сказания, одновременно извлекая из него важную историческую информацию.
Данное отождествление возникло как догадка наших летописцев, не чуждых научной систематизации фактов, и представляет собой ученый домысел, сделанный под влиянием византийской письменности (авторитет которой на Руси был очень высок). Эту мысль наиболее развёрнуто и убедительно обосновывал А. Н. Насонов. В Византии Х–ХI вв. понятия «Русь» и «варяги» смешивались. Например, составитель текста Повести временных лет широко использовал греческую хронику Георгия Амартола и его продолжателя, а в ее славянском переводе прямо сказано, что Русь «от рода Варяжеска». Известный русский византинист В. Г. Васильевский указал основную причину того, почему в Византии смешивали варягов с русью: и те, и другие приходили в Царьград из России. Причем, «смешение происходило не только потому, — уточнил в свою очередь А. Н. Насонов, – или, вернее, не столько потому, что русь называла себя варягами, сколько потому, что варяги, приезжавшие на юг России в Киев и там остававшиеся, принимали имя руси, называли себя русью». [6]
Изложенное объяснение причин летописного отождествления варягов с русью носит веский характер. Вместе с тем, влияние византийской письменности, нисколько не исключает поиска внутренних источников этого отождествления. Причём, совершенно необязательно, чтобы эти внутренние источники отражали тождество варягов с русью, которое, будто бы, было реальным историческим фактом и о котором, согласно А. А. Шахматову, «помнили на юге» [1, c. 10], в Приднепровье.
Описание в ПВЛ событий, связанных с призванием варяжских князей и описание в ней же событий, связанных с местью Ярослава новгородцам за избиение варяжских наёмников, разнятся с аналогичными текстами Новгородской I летописи некоторыми нюансами. Отмечу наиболее, на мой взгляд, интересные в данном отношении.
Во-первых, в ПВЛ содержится пресловутое отожlествление варягов с русью. Во-вторых, в ПВЛ отсутствует указание на количество перебитых Ярославом новгородцев – на «тысячу» человек, по отношению к которой остальные жители города, как и в Новгородской I летописи, называются «остатком» (следовательно, значительное число жертв Ярославовой мести косвенно присутствует и в ПВЛ). В-третьих, в ПВЛ эта «тысяча» якобы убитых новгородцев заменена «лучшими мужами». [7]
«Околокенотипическая» интерпретация, как я её назвал, исторических событий присутствует и в Новгородской I летописи, и в ПВЛ. Но в Новгородской I летописи главные выразители морально-политической идеи повествования — новгородцы. Именно им принадлежит и инициатива призвания варяжских князей в IX в., отводившая последним важную, незаменимую, но инструментальную роль в устроении «наряда», и честь «прощения» князю убийства «тысячи» своих сограждан, а также оказания ему помощи в начале XI столетия.
Ярослав Мудрый был знаковой фигурой для Новгорода, равно как «Ярославовы грамоты» – символом величия и самостоятельности этого города. Сказать, что новгородские летописцы плохо относились к Ярославу, мы решительно не можем. Тем не менее, существовала заинтересованность, вероятно и отразившаяся в вариантах ПВЛ, в бóльшем оправдании Ярослава за его новгородскую расправу. В связи с данной заинтересованностью «тысячу» убитых новгородцев заменили «лучшими мужами», что как раз соответствовало действительности, а в своего рода «защиту» жертв нападения на Паромоне дворе и выдвинули знаменитое тождество варягов с русью. Авторы ПВЛ внушали своим читателям: варягов убивать было проявлением величайшей неблагодарности, ибо некогда они являлись русью, и от них именно имя это, и идея, с ним связанная, перешли к славянам.
Местные источники отождествления варягов с русью в ПВЛ не сводились к литературно-политической заданности. Сопричастность «руси» как явлению и понятию требовала реальных оснований. Учёный домысел летописцев, пришедших к мысли об этом тождестве, слагался из разных компонентов.
Среди них была память об одном из древних значений, связанных с именем «русь».
Национальное или профессиональное самоназвание скандинавов, которое напоминало бы по звучанию слово «русь», к настоящему времени не найдено и вряд ли отыщется в дальнейшем. Финское же слово «ruotsi» некоторые исследователи, на мой взгляд, чересчур уверенно считают именем-посредником при образовании интересующего нас понятия.
Между тем, в последнее время в историко-филологических исследованиях получила глубокую разработку проблема южной дославянской Руси.
Хотя этимология данного слова не может считаться окончательно выясненной, наиболее вероятными, всё же, являются его среднеднепровские и, шире, северно-причерноморские истоки. Как удалось показать О.Н. Трубачёву, нельзя исключить его индоиранское или, ещё более древнее, индоарийское происхождение. И по лингвистическим, и по археологическим данным, на V–VII вв. приходится время славяно-иранского симбиоза. В связи с этим вполне оправданной выглядит догадка, согласно которой славяне восприняли от древнего населения Северного Причерноморья, наряду с прочими языковыми элементами и формами культуры, и интересующее нас имя. [8]
Новейшие разыскания Е. С. Галкиной, справедливо покушаясь на научные стереотипы, позволяют полагать, что на юге теперешней России существовал «Русский каганат» [9], имя (и идея) которого могли быть успешно транслированы в пробуждавшийся к государственно-политическому развитию восточнославянский мир.
Стремление к созданию прочного политического объединения нуждалось в стимулах и непосредственных образцах для подражания. Преодоление внутренних несогласий воодушевлялось примером некогда достигнутого внушительного единства ближайших соседей. Можно догадываться, что сама по себе идея объединения, сопряжённая с представлениями о «наряде» и «праве», срослась с образом «Руси», как и титул правителя настойчиво ассоциировался с титулом «каган». Мы знаем, что этот титул являлся древнейшим титулом киевского князя. [10]
После падения «Русского каганата», «русь» – не племя, не социальная группа, не какая-либо конкретная территория, но, прежде всего, — идея: идея добровольного примирения, согласия, достигнутого путём преодоления раздоров. Русским («русином», «русью») становился тот (или те), кто обслуживал и олицетворял эту идею в противовес давней традиции славянских междоусобий. Использование терминов «русь», «русин» оправдывалось представлениями о «Руси» как о сильном политическом объединении на восточноевропейской равнине и отражало адаптацию в славянских интересах впечатляющих фактов местной истории.
Не удивительно, что с течением времени славянский государственный союз, ядро которого окончательно утвердилось на Среднем Днепре, был назван «Русью» в память о «Русском каганате», а его князь стал «каганом».
В этом контексте, позиция Д. С. Лихачёва, полагавшего, что древнейшим значением имени «Русь» было значение объединяющее, общеславянское [11], получает дополнительные основания.
Отождествление варягов с русью в Повести временных лет (в Сказании о призвании варягов), служа задачам оправдания Ярослава за его безжалостную месть новгородцам, исторически небеспочвенно. Оно актуализировало старинное значение слова «русь».
Варяги — герои Сказания о призвании Рюрика с братьями олицетворяли собой конструктивную силу, способствовавшую славянской инициативе прекращения «усобиц», и стали символом возникшего союза. В новгородских событиях 1015–1016 гг., будучи на стороне широкого народовластия, они тоже служили задачам политического единства. Между тем, древние русские славяне понимали государственность прежде всего как согласие, «наряд» и «право», достигнутые преодолением распрей морально-волевыми усилиями народа.
Отсюда один шаг до этнического отождествления варягов с русью, до учёного домысла, что «русь» есть их племенное имя. Такая концепция возвышала историческую роль варягов и, тем самым, становилась важным доводом в пользу Ярослава, отомстившего за них.
Варягов отождествили с русью летописцы рубежа XI–XII вв., оправдывая — не столько перед современниками, сколько перед потомками — месть Ярослава новгородцам за избиение варяжских наёмников. Но это отождествление, наряду с опорой на византийские известия, интерпретировало данные и местной традиции. В глубокой древности имя «русь» было олицетворением начала, противоположного стихии славянского племенного быта с его «усобицами» и неустроенностью.
Литература
1. Шахматов А.А. Сказание о призвании варягов. СПб. 1904. С. 10 и др.
2. Петров А.В. От язычества к Святой Руси. Новгородские усобицы (к изучению древнерусского вечевого уклада). – СПб., 2003.
3. Ермошин В.В., Ефремова Н.Н., Исаев И.А., Карпец В.И. и др. Развитие русского права в XV – первой половине XVII в. М., 1986. С. 88–109.
4. Владимирский-Буданов М. Ф. Обзор истории русского права. – Ростов-на-Дону, 1995. – с. 76.
5. Троцкий И. М. Возникновение Новгородской республики. В 2 ч. // Известия АН СССР. VII серия. Отд. обществ. наук. – Л., 1932. – № 4. – с. 277.
6. Насонов А. Н. «Русская земля» и образование территории Древнерусского государства. – СПб., 2002. С. 36–37.
7. Повесть временных лет / Под ред. В. П. Адриановой-Перетц. Изд. 2-е. СПб., 1996. С. 13, 62; Новгород-ская I летопись // ПСРЛ. – М., 2000. – Т. III. – с. 106, 174–175.
8. Седов В. В. Восточные славяне в VI–XIII вв. – М., 1982. – с. 111; 2) Славяне в древности. – М., 1994. – с. 278–279.
9. Галкина Е. С. 1) Тайны Русского каганата. – М., 2002; 2) Номады Восточной Европы: этносы, социум, власть (I тыс. н.э.). – М., 2006.
10. Новосельцев А. П. К вопросу об одном из древнейших титулов русского князя // ИСССР. – 1982. – № 4.
11. Лихачёв Д. С. Комментарии // Повесть временных лет. – с. 401–404 и др.
2011. – ЛиК №6. – с. 70.
Анатолий АКОПЯНЦ,
Зав. кафедрой социальной психологии НГУР’а СПб.,
гранд доктор философии, профессор БПА,
академик БПА, МААНОИ, МАИСУ
Почему ковчег Ноя приземлился на горе Арарат
Внимательно читая Библию...
Моему учителю археологии,
академику Льву Самуиловичу Клейну
Нам надо знать, как выстроить Ковчег
Для нового потопа и спасенья.
Михаил Дудин
Сначала армянский анекдот: На Арарат приплывает корабль, высаживаются люди, животные, стоит шум, гам, говор, крики, блеянье, рыки, обычная бестолковая суета прибытия. На берегу их уже встречают два армянина. Один спрашивает: «Что это такое?» Другой ему отвечает: «Э-э-э! Опять цирк-Шапито приехал».
«… армянам, не знакомым с опасностью потопа и не имевшим собственного предания о потопе [какой потоп, когда это горный народ!? – А. А.], по всей видимости, казалось не столь важным событие, связанное со спасением ковчега» (18).
Много лет я задаю себе вопрос: почему ковчег Ноя приплыл именно к Арарату? Ведь гора Арарат далеко не самая высокая не только в мире, но даже и в Европе (выше Арарата Монблан, Эльбрус).
ПОТОП
Сведения о потопе содержатся в Библии (Кн. Бытия, гл. 6-11), а также в еще более древнем, вавилонском эпосе «О все видавшем» – история Гильгамеша (окончательная версия – VII в. до н.э.) [2], в еще более старом, шумерском сказании о Гильгамеше [1]. До 14 тыс. лет тому назад почти вся территория Европы была покрыта ледниками (профессор археологии Куртис Руннел из Бостона). Затем на планете началось глобальное потепление, вызвавшее резкое увеличение количества жидкой воды на Земле. Последний всемирный потоп был ≈12 тыс. лет тому назад (т.н.). Тогда громадный континент Лемурия ушел под воду. Возможно, именно об этом потопе говорится в легенде атлантов, единственным свидетельством которой являются диалоги Платона «Тимей» и «Критий» [4].
По данным американских исследователей (2008 г.), Всемирный потоп был 7 тыс. лет т.н. Это сообщение интересно, т.к. такая датировка потопа совпадает со временем оформления шумеров как народа и образования их государства. Возможно, в шумерском эпосе о Гильгамеше нашел отражение именно этот потоп. Библейский потоп произошел значительно позже (см. ниже), ≈ через 2,5 тысячи лет. Можно предположить, что он – или позднейшее отражение того «шумерского» (шумеро-вавилонского) потопа, или описание более позднего катаклизма. По другим данным, при Всемирном потопе (т.е. ситуации, когда поверхность всей Земли покрыта водой) уровень океана должен был подняться как минимум на 300-400 м, что фактически отрицает «всемирный» характер не только того, произошедшего 7 тыс.лет т.н., потопа, но и вообще любого, действительно громадного наводнения, потопа, т.к. это невозможно в принципе: на всей Земле не найдется такого количества воды. В цитируемой заметке сообщается, что «даже если растопить все ледники планеты и вылить на нее все содержащиеся в атмосфере испарения, уровень океана поднимется максимум на 55 м». Тем более невозможна ситуация, когда вода зальет всю Землю вплоть до вершин самых высоких гор. А ведь именно она описана в Библии.
Выходит, что сообщение о любом «Всемирном» потопе – это легенда, миф (социальная сказка).
Однако недавно появились научные исследования (Майкл Вайсешн из Вашингтонского университета и Джесси Лоуренс из Калифорнийского университета), которые показали, что «в недрах Земли – на глубинах порядка 1000 км – располагаются огромные запасы воды. Буквально океаны по объему». Ученые подсчитали, что вся земная вода – около полутора миллиардов кубических километров – может быть собрана в сферу диаметром 1390 км. Напомним, что радиус Земли равен 6378,245 км. Т.е. подземная вода может быть сосредоточена в достаточно ограниченном объеме по сравнению с объемом Земного шара, равным 1,083 х 1012 км3. Но, на наш взгляд, даже и этой водной добавки не хватит, чтобы покрыть водой всю Землю, тем более с вершинами гор. Не исключено, что эта подземная вода, «которая под твердью», когда-то могла подняться на поверхность и затопить все кругом. А потом – снова уйти в недра (20, 21). Но тогда при чем тут Арарат? И какова естественнонаучная причина работы такого «шлюза»? Что его открывало и закрывало?
По научным данным из фильма производства ВВС (Би-Би-Си), озвученного в 2004 г., чтобы затопить всю Землю, воды надо было бы в три раза больше, чем есть на Земле.
В шумерском эпосе Гильгамеш назван «верховным жрецом Кулаба». К Гильгамешу обращается слуга: «Господин мой, тебе – в горы…» При этом: «Лодка с грузом в воде не тонет!» «… в ладью «Жизнь дающая» все живое было погружено!»
В вавилонском эпосе Гильгамеш назван «царем огражденного Урука».
«Стал высматривать берег в открытом море - …
У горы Ницир корабль остановился».
После спада воды:
«Гильгамеш с Уршанаби шагнули в лодку,
Столкнули лодку на волны и на ней поплыли».
То есть, с гор на лодке они спустились на родину.
Гора Ницир – это Арарат. В Библии Арарат назван Араратскими горами и – в другом месте – Нициром (ударение – на первом слоге).
Библия (в переводе с греч. – Книги) – это сборник рассказов-мифов из еврейской истории. Она состоит из двух неравных частей: большая часть – Ветхий (т.е. более старый) Завет (договор еврейского Бога Яхве [Иеговы, это означает по-еврейски: «Я есмь сущий». Но т.к. по еврейским понятиям имя Бога нельзя произносить вслух и всуе, то Он назван Адонай - Господь.] с избранным им, еврейским народом), меньшая, более поздняя – Новый Завет, священная книга верующих христиан.
Некоторые исследователи авторство большей части Ветхого Завета приписывают легендарному царю Соломону. Но известно, что Соломон, сын царя Давида, родился в 1033 г. до н. э. (по другим вычислениям, в 990 г. до н. э.), 40 лет царствовал в Иерусалиме (столице Израильско-Иудейского царства), жил в основном в первой половине X в. до н. э. и умер в возрасте 62 лет не то в 971 г. до н. э., не то в 928 г. до н. э.
Библия (Ветхий Завет) писалась многими еврейскими авторами с 1600-х гг. до н. э. до ≈ VI-V вв. до н. э. Во II в. до н. э. александрийскими евреями она была переведена на греческий язык и под названием Септуагинта известна с тех пор многим народам.
Соломон как гениальный мудрец и поэт (ему приписывают авторство «Песни песней» Библии) мог в X в. до н. э. не первично написать, а переработать более ранние, фольклорные тексты Библии, придав им новый ритм, музыкальность, гармонично унифицируя текст легенд. Поэтому Ветхий Завет интереснее читать на иврите.
Новый завет был написан разными авторами в I-II вв. н. э. Кроме грека Луки, все они – евреи. Новозаветные книги написаны по-гречески и принадлежат уже к греческой литературе. В научной литературе Библия рассматривается как сборник мифологических и религиозных сочинений VIII в. до н. э. - II в. н. э. [Самой древней частью в Библии считается «Песнь Деборы» (Библия, Книга Судей, гл. 5) конца XII в. до н. э. Окончательно Библия (Ветхий Завет) и иудейский древнееврейский канон сложились лишь в I в. н. э.]. Тогда тем более Соломон не мог быть автором всей Библии.
Все основные, самые старые сюжетные линии и темы Ветхого Завета взяты из древней шумеро-аккадской литературы, дошедшей до нас в основном в ассирийских источниках (например, из библиотеки ассирийского царя Ашшурбанапала [Сарданапала], VII в. до н. э.) и на еще более древних глиняных табличках в виде шумерской клинописи.
НОЙ
Легенда о Ное (так же, как и о потопе) изложена в Ветхом Завете. Смысл ее в том, что еврейский Бог Яхве (Иегова, Адонай, Элои, Элоим, Господь Саваоф, Боже Израилев, Бог говорит Моисею: «Я Бог отца твоего, Бог Авраама, Бог Исаака и Бог Иакова» [Исход, гл.3], «Господь, Бог Ваш, есть Бог богов и Владыка владык, Бог великий, сильный и страшный» [Второзаконие, гл.10]), разгневавшись (богам тоже не чужды эмоции) на людей за их грехи, безнравственность [в чем она, не указано. Но этот отрывок следует сразу за описанием, что после того, как первые люди, потомки Адама и Евы, размножились, сыны Божии (кто это? Пришельцы-инопланетяне? Ведь остальные люди – это создания Бога Яхве.) стали брать в жены земных красавиц], решил уничтожить весь людской род (может быть, Бог позавидовал Божьим Сынам и приревновал свои земные создания к ним?). Для этого Он затопил всю землю водой, т.е. просто утопил всех людей. Но до этого Он предупредил праведника Ноя о потопе и посоветовал (приказал фактически) ему сделать корабль (параметры которого Он даже продиктовал), посадить туда свое семейство (у Ноя уже было три сына) и взять всех видов животных по паре (похоже на генетический отбор в биолаборатории). Ной так и сделал, поэтому и спасся, высадившись на «Араратских горах».
О самом человеке Ное из Библии известно, что он был сыном Ламеха, который породил Ноя, когда ему было 182 г. Ламех прожил 777 лет. Ною было 500 лет, когда у него родились три сына – Сим, Хам, Иафет. Так как сыну Ноя Симу было 100 лет, когда у него самого родился сын Арфаксад (а это произошло через два года после потопа), то получается, что Ною при потопе было 598 лет (500 + 100 – 2). Всего Ной прожил 950 лет.
Спускаясь с вершин Араратских, Ной построил первый послепотопный алтарь и, по армянскому преданию, основал на склоне Большого Арарата на высоте 1949 м над уровнем моря селение Аргури (Аркури, Акори), разрушенное землетрясением в 1840 г. [9]. В переводе с армянского Аргури означает «насаждать черенок, лозу» (как известно из Библии [Кн. Бытия, гл. 9, 20-21], первое, что сделал Ной, высадившись на Арарате, он посадил виноградник. Кстати, он был не только садоводом, но и охотно дегустировал сок лозы, как и его далекий потомок Лот, что привело их обоих к конфузу, но с разным концом). Могила самого Ноя до 1921 г. н. э. (когда вскоре она была разрушена) находилась в селении Тмбул в окрестностях армянского города Нахчавана (Нахчвана, Нахиджевана) (в переводе с армянского – стоянка предков), расположенного на высоте 3000 футов (914 метров) над уровнем моря. Нахиджевану сейчас около 5 тыс. лет, т.е. он существовал уже ≈ 600 лет, когда туда пришел 598-летний Ной (они оказались ровесниками с Нахиджеваном. По-русски название этого города звучит как Нахичевань.). Там же была и могила сестры Ноя. Все это дает основание предположить, что Ной с семейством здесь и остался жить, а не пошел на родину в Месопотамию.
Итак, из Библии нам известно, куда приплыл Ной. Чтобы ответить на вопросы, где жил Ной (есть данные [9] неизвестного происхождения о том, что Ной жил в городе Фара на берегу Евфрата в 110 км от Эдема), где он строил этот гигантский (даже по нынешним меркам) корабль и откуда он поплыл на Арарат, применим такой исследовательский прием. Проанализируем по восходящей (к истокам родословной) и нисходящей (к потомкам) родословную Ноя.
По восходящей первым предком Ноя были первый человек Адам (созданный Богом Иеговой как идеальный образец человека) и его жена Ева (Жизнь), также сотворенная Богом (из ребра Адама) (этим подчеркивалась вторичность, зависимость женщин от мужчин). Адам и Ева жили в райском саду Эдеме. В Библии сказано, что из Эдема (Рая) вытекала река, которая потом разделялась на 4 реки, две из них – Евфрат и Хиддекель (Тигр). Как известно, географические Евфрат и Тигр берут свое начало на Армянском нагорье. Кроме того, в Библии сообщается, что «Господь Бог насадил рай в Эдеме на востоке …» (Кн. Бытия, 2:8). Востоком тогдашней Ойкумены (познанной земли) считалась в древности Армения. Восточнее ее на древних картах пусто. Поэтому (как версия) можно предположить, что библейский Эдем находился на Армянском нагорье или где-то по течению Евфрата и Тигра. Низовья этих рек находятся в Южном Двуречье, на территории современного Ирака. Так как Ной высадил виноградник на склоне Масиса (армянское название Большого Арарата), это дало основание позже (Григор Татеваци, XIV в. н. э.) отождествлять третью библейскую реку – Гихон с армянским Араксом, протекающим возле подножия Арарата-Масиса [18]. Четвертая библейская река – Фисон обтекала землю Хавила, где было «хорошее золото и оникс». И Армения богата ими.
АРМЕНИЯ
Армянское нагорье названо так по первому народу, появившемуся там. По данным Этнографического музея Армении, расположенного в г. Сардарапате близ Еревана, племена армян (армен-арминов, хайяса, как они сами себя называли) появились на Армянском нагорье 9 тыс. лет т.н., т.е. в VII тыс. до н. э. Об этом свидетельствуют многочисленные памятники материальной культуры, обнаруженные на территории Древней Армении, в том числе Западной Армении. Это орудия труда, котлы, ковры ручной работы (кстати, на них встречается и свастика – древний символ круговорота жизни, судьбы, распространенный по всему Древнему Миру. Он встречается часто и в Азии (в Древней Индии).
В Сисмане (Армения) академиком Парисом Геруни была открыта обсерватория (храм Солнца) Карахундж («Звучащие камни»), возраст которой не менее 7500 лет (возраст Стоунхенджа около 4-х тыс. лет).
Как показывают петроглифы Гегамского хребта (к северу от озера Севан), простейшему армянскому календарю 7500 лет (!).
В Армении «первые шаги в возделывании виноградников известны еще с 7 тысячелетия т.н.» [18]. Поэтому Армению по праву можно считать родиной виноградарства (одной из родин) задолго до появления там библейского Ноя.
В III тыс. до н. э. в горах Армении был составлен лунно-солнечный календарь, он оказался старше вавилонского (середина III тыс. до н. э.) [13].
Прародителем армян по легенде считается Хайк (Гайк) – представитель 4-го поколения от Ноя: Ной – Иафет – Гомер (арм. – Гамер) – Фогарма (Таглат, арм. – Торгом) – Хайк … - Ара Прекрасный … Т.е. Хайк – праправнук Ноя. Он первоначально жил в Месопотамии, а позже переселился в район озера Ван на Армянском нагорье.
Если взять современные научные данные, то начать надо с периода 10 тыс. лет т.н., когда арийцы из легендарной северной Гипербореи из-за охлаждения климата на Крайнем Севере Евразии двинулись на юг. Примерно 7 тыс. лет т.н. они утвердились в дельтах рек Волга и Урал, откуда стали расселяться потоками. Примерно в это же время (12 тыс. лет т.н.) после гибели гигантского острова (или цепочки островов) Атлантида стали расселяться и потомки атлантов [10].
Потоки ариев (западное и восточное направления) встретились с потомками атлантов (к ним относятся и семитские народы) сначала на Армянском нагорье и в Северной Месопотамии, затем на восточных берегах Средиземного моря. Позже это противостояние вылилось в разразившейся в XXV в. до н. э. «Первой войне в истории человечества» (по словам древних авторов) между арийскими племенами аримов (арменов, предков армян, проживавших на Армянском нагорье) и хайяса (которых привел из Месопотамии Хайк) под предводительством Хайка и ассирийскими войсками во главе с библейским деспотом Нимродом (Немвродом или Нимвродом-Бэлом) – обожествленным ассирийским царем-богом (взявшим себе имя от аккадско-общесемитского бога Бела), внуком Хама (сына Ноя) и правнуком Ноя. Т. о., Хайк и Бэл – потомки двух сыновей Ноя – Иафета и Хама, т.е. дальние родственники.
Формально причиной войны были отказы Хайка на требования Нимврода-Бэла участвовать в продолжении строительства после потопа первой (библейской) Вавилонской башни и вернуться жить в Месопотамию (откуда Хайк был родом) с Армянского нагорья. Т.е. по чередованию событий сначала был потоп, потом эта битва.
Но по вычисленным датам эта битва произошла ≈ за 100 лет до библейского потопа (2492 г. до н. э. и 2387 г. до н. э.). Т.е. налицо явное расхождение в чередовании этих двух событий. Поэтому можно предположить, что библейский потоп (а точнее, его шумерский прообраз) произошел значительно раньше 2387 г. до н. э. Одним из следствий победы ариев-армян можно считать широкое расселение армянских племен, например, их частичное переселение на Пиренейский полуостров. Т.о., победа Хайка позволила ариям продолжить свое движение на запад, прерванное (остановленное) ранее наличием на южном направлении их расселения проживавших там (в Месопотамии, на восточных берегах Средиземного моря) потомков атлантов. Баски считают себя потомками армян, а ведь баски – самый древний народ Западной Европы. Они относятся к антропологическому типу арменоидов (посмотрите на баскских игроков футбольного клуба «Барселона» из испанской провинции Каталония). Проникновение арменоидной подрасы на Пиренеи относится к середине III тыс. до н. э. (что точно совпадает с временем победы Хайка над Бэлом). Место гибели Бэла – Герезманк местные армянские жители показывали вплоть до Первой мировой войны [12].
После победы Хайка над Бэлом в 2492 г. до н. э. началось быстрое объединение племен Армянского нагорья под властью династии Хайкидов. Это событие оказалось настолько эпохальным в истории армянского народа, что именно с него армяне ведут свое летоисчисление: сейчас по армянскому календарю идет 4503-ий год. Армянская государственность насчитывает 45 веков. Но битва за Армению [10] продолжается и сейчас.
Затем с древних времен на территории Армянского Нагорья возникало много армянских царств: Хайяса, Метани = Митанни (хуррито-армянское государство в верховьях Тигра и Евфрата. «Страны Хурри» занимали пространство от Армянского Нагорья до Палестины, на западе ограниченное Евфратом. Только после распада сети хуррито-армянских государств в результате борьбы Метани с Хеттским государством образовались Ашшур (позже – Ассирия) и Новохеттское государство. Причем главным этническим элементом Ашшура были хуррито-армяне. Все эти события происходили в XVIII-XIV вв. до н. э. Нефертити – жена фараона Эхнатона [его мать была армянкой из Метани, т.е. египетский фараон Эхнатон был наполовину армянином, между прочим, как и Суворов: фамилия его матери была Манукян] была метанийской принцессой Тадо-Хебе).
Первые (из того, что я нашел) письменные упоминания об Армении и армянах содержатся в древнехеттских клинописных табличках XIX в. до н. э. [А. Меружанян [12] сообщает, что найденная в Эбле клинопись XXVII (!) в. до н. э. упоминает народ «хай». А страну Арманум (от «Ар-Мини» - «Небесная Гора») впервые в письменных источниках упоминают надписи ассирийского царя Саргона I (2316 – 2261 гг. до н. э.) и его внука Нарам-Суена (2236 – 2200 гг. до н. э.)]. Хеттские цари около 1330 г. до н. э. завоевали и включили в состав своего государства все армянские страны на Армянском нагорье. Хетты (хатты) – народ, известный с конца III тыс. до н. э. Их государство существовало в XVIII – XII вв. до н. э. Государство хеттов многие века боролось с соседним Египтом за первенство на Ближнем Востоке. В 1274 г. до н. э. у приграничного города Кадеша произошла решающая битва (потери были равными) между хеттами и египтянами за пограничные территории. В 1265 г. до н. э. между обоими государствами был подписан мирный договор, который действовал до заката хеттского государства, в конце XIII-начале XII вв. до н. э. Около 1200 г. до н. э. их столица – Хаттушаш (Хаттусаса, Хатуса) (развалины ее находятся на территории современной Турции) пала под ударами гайксосов (гиксосов) – армянской конницы (она наводила ужас на врагов, т.к. у армян были рослые кони из Арцаха, рубились всадники с обеих рук, не держась за поводья на всем скаку, а мечи были у них железные. Это наследие их предков ариев, которые овладели искусством обработки железа еще за тысячи лет до этих времен, когда они жили на Южном Урале. (У окружающих народов оружие было бронзовое. Поэтому, например, растроенная стрела Хайка и смогла пробить бронзовую броню Бэла.), которые задолго до этого, в 1710 г. до н. э. на 130 лет (по другим данным, на 150 лет или даже на 500 лет) овладели и правили как фараоны Египтом.
В 722 г. до н. э. Израильское царство со столицей в г. Самария было завоевано и уничтожено Ассирией (во главе войск, куда входила и армянская дружина [?], стоял царь Саргон II), жители его были выселены и навсегда исчезли, слившись с разноязычным населением Ближнего Востока. В результате из группы западно-семитских племен, выселившихся в XVI-XIV вв. до н. э. из северномесопотамских степей в Сирийско-Аравийскую (Синайскую) пустыню, образовавших к XIII в. до н. э. к югу и юго-востоку от Палестины племенной союз с общим культом Бога Яхве и начавших вторжение в Палестину с востока через реку Иордан (с этого и начинается еврейский этап истории Палестины и образование еврейского народа), единственными представителями древнего еврейского народа в то время остались одни иудеи (единственное выжившее колено, племя евреев), что означает: «славящие Бога». Под этим именем тогда называли все население южного, Иудейского царства независимо от национальности жителя [1]. В 714 г. до н. э. Саргон II нанес поражение Урарту.
В конце VII в. до н. э. объединенные силы армян, мидийцев, вавилонян и скифов разгромили Ассирию, взяв через 3 г. осады ее столицу Ниневию (612 г. до н. э.).
В VI в. до н. э. объединенные силы персов (во главе с царем Киром II) и армян (во главе с царем Тиграном I) наносят сокрушительное поражение Мидии. Затем (в 550 г. до н. э.) они берут лидийскую столицу Сарды. После чего пришла очередь Вавилона, который прекратил свое существование в 538 г. до н. э. под ударами персов и армян.
В I в. н. э. на территории Армянского нагорья насчитывалось 34 армянских царства. Но наивысшего расцвета армянская государственность достигла в I в. до н. э. при царе Тигране II Великом. При нем Великая Армения занимала все Армянское нагорье и простиралась от Каспийского до Черного и Средиземного морей, захватывая и районы Двуречья, Сирии, воюя с Римом, Парфией, Персией, Иудеей и полудикими племенами Северного Кавказа и кочевниками Северного Причерноморья.
Вот очень схематичная история того региона, куда причалил Ной после спада вод потопа.
НОЙ
Если мы проследим родословную Ноя, изложенную в Библии, по нисходящей, то среди его самых известных потомков мы увидим Аврама (его родным городом был Нахор в Месопотамии), бежавшего в 2020 г. до н. э. (по другим, научным данным, в XVI-XV вв. до н. э.) из Ура Халдейского (вавилонского, т.к. страна называлась Вавилония) в Ханаан, а потом в Египет, после возвращения из Египта он жил близ Хеврона, в Вефиле ханаанейском, а его племянник Лот – в Содоме; за женами сын Авраама Исаак и внук Иаков ходили на родину предков – в Месопотамию; Моисея (родился в Египте в 1575 г. до н. э., жил 120 или 125 лет, умер в земле моавитян, рядом с Иерихоном, на западном берегу реки Иордан, так и не войдя в Ханаан), под его руководством евреи бежали из Египта. Однако есть другие сведения, что египетский жрец Моисей (Моше, Месу), владевший Нижним Египтом, не был ни египтянином, ни иудеем – у него были общие предки с гайксосами, т.е. армяне. Гайксосы во времена исхода евреев из Египта правили там как фараоны XVIII-ой династии. По этим же данным, исход евреев был следствием династического раскола внутри египетских гайксосов. По приказу Бога Яхве потомок хуррито-армян-гайксосов-амалекитян-арамеев (это все практически тождественные названия одного народа) Моисей только вывел евреев из Египта в земли родственных ему (!) (ему, а не иудеям) народа шасу-сасу-амалек, хурритов-урартов, араменов, арамеев, амалекитян, мадианитян-раскольников (спорщиков) и моавитян. Обратим внимание и на то, что Моисей умер, не перейдя реку Иордан, и был похоронен «в земле Моавитской» (Библия, Второзаконие, гл. 34), т.е. в земле родственного гайксосам-армянам народа, позже жестоко уничтоженного евреями, как и ненавистных евреям амалекитян. Т.е. он как гайксос не стал воевать с этими армянскими народами (амалекитянами и мадианитянами) и повел евреев (чтобы их защитить от враждебной ему части оставшихся править в Египте гайксосов) в Иерусалим, основанный задолго до этого также гайксосами, отколовшимися в результате династических споров и борьбы за египетский трон [19]. Продолжаем список потомков Ноя: царь Давид (по одним данным, он родился около 1085 г. до н. э. в Вифлееме, царствовал 40 лет с 1055 по 1015 гг. до н. э. [7,5 лет был царем Иудеи со столицей в Хевроне, затем, после взятия им Иевуса, 33 года был царем объединенного Израильско-Иудейского царства, т.е. он стал первым царем всех 12-ти колен израилевых.]. В 1048 г. до н. э. он отвоевал у иевусеев их город-государство, крепость Иевус на горе Сион, который под названием Иерусалим он сделал своей столицей. Иевусеи относились к ханаанеянам, они владели Иевусом многие сотни лет до конца II тыс. до н. э. Давид прожил 70 лет, а за два-три года до смерти он сделал своего сына Соломона соправителем. Умер Давид в 1015 г. до н. э. А по другим данным, он родился в 1035 г. до н. э., царствовал тоже 40 лет, но в 1005-965 гг. до н. э., за 33 года до своей смерти, около 1000-го г. до н. э. [если точно, то в 998 г. до н. э.], взял Иевус, сделал сына Соломона своим соправителем в 967 г. до н. э.). Умер Давид по этому ряду данных в 965 г. до н. э.
Я склоняюсь в пользу второго варианта датировок, т.к. известны годы правления царя Саула – предшественника и тестя Давида (1029 – 1005 гг. до н. э.). А т.к. из Библии следует, что Давид стал царем в 30 лет, то получается (1005+30), что родился Давид все же в 1035 г. до н. э. Здесь можно заметить, что в исторических источниках (если точнее, то в письменных источниках, где упоминаются исторические события) нередко датировки исторических событий происходили по каким-то событиям не в описываемой стране, а в соседних (например, в Книге Царств Библии годы вступления на престол такого-то царя Израиля соотносились с годами правления его современника – царя Иудеи: царь Х вступил на престол в 9-ый год правления царя Y. То же у древнего армянского летописца V в. н. э. Мовсеса Хоренаци: он датирует армянские события по годам правления царей соседней Персии).
Соломон (по одним данным, родился в Иерусалиме в 1033 г. до н. э., царствовал 40 лет – с 1020 г. до н. э. по 980 г. до н. э. [9], прожил 120 лет; а по другим данным, он должен был родиться в 990 г. до н. э., с 967 по 965 гг. до н. э. был соправителем своего отца, затем 37 лет правил объединенным царством самостоятельно и умер в 928 г. до н. э. в возрасте 62 года.) славился на весь Древний мир своей мудростью и любвеобилием (вспомним визит в Иерусалим царицы Савской). Он по завещанию своего отца Давида построил первый Иерусалимский храм Бога Иеговы в X в. до н. э.
Как мы видим, прославленные потомки Ноя (в том числе Хайк, Бэл, Аврам, Моисей, Давид, Соломон) жили в районе Двуречья (Месопотамии), в бассейне двух великих рек древности – Евфрата и Тигра и на территории Ханаана, который они позже захватили, образовав там два еврейские государства: на севере – Израиль и на юге – Иудею, которые были объединены царем Давидом в конце XI-начале X вв. до н. э. в единое царство после победы над одним из ханаанских народов – иевусеями. Причем один из потомков Ноя – Авраам стал (по Библии) отцом-основателем нового народа – евреев.
Евреи сыграли выдающуюся роль в мировой истории. Это народ древней культуры, тысячелетних традиций. Их религия – иудаизм является первой монотеистической мировой религией, породившей как свою ересь христианство, внесшего неоценимый вклад в мировую культуру на протяжении последних 2-х тысяч лет.
Из всего сказанного очень аккуратно (но, к сожалению, без веских прямых данных – их я не нашел) можно предположить, что, возможно, во времена потопа и Ной мог жить в этом регионе, где спустя ≈ 500 лет после потопа (по моим вычислениям – 367 лет и через 15 лет после смерти самого Ноя [вот что значит долго жить!]) продолжали жить его предки (Авраам и последующие поколения). Кстати, простые подсчеты говорят о том, что при жизни Ной застал Авраама (Ной умер, когда Аврааму было 60 лет!). По армянской легенде, Ной был похоронен в Араратской долине, там, где ныне находится город Нахиджеван, что в переводе с армянского означает первопристанище.
Поэтому мне кажется важным дать здесь, хотя бы вкратце, известную нам сейчас историю народов региона Двуречья.
МЕСОПОТАМИЯ
7 тысяч лет тому назад (по другим данным, в конце IV тыс. до н. э.) шумеры (или шумерийцы), племена неизвестного этнического происхождения (по шумерским легендам, их предками были небесные боги ануннаки, которые брали в жены земных женщин [ср. с Книгой Бытия]), освоили долину рек Евфрата и Тигра. Большинство известных нам сейчас событий укладывается в пространство в 4 тыс. лет (в том числе и египетские пирамиды, Стоунхендж и др.). В мире есть очень мало сохранившихся памятников более раннего периода: например, есть данные, что история города Иерихона насчитывает свыше 10 тысяч лет, что Дамаску 7 тыс. лет, Самарканду и Дербенту – 5 тыс. лет. Они старше Еревана (2793 г. с основания) и Рима (2764 г. с основания) на 2 тыс. лет!
Временами разливы Евфрата были катастрофическими. Шумеры осушили болота, создали систему искусственной ирригации, образовали первые в Двуречье города-государства. Конец IV тыс. до н. э.–начало III тыс. до н. э. – изобретение шумерской клинописной письменности.
С самой глубокой древности соседями шумеров были семиты-аккадцы, которые в III тыс. до н. э. занимали северную часть нижнего Двуречья и находились под сильным шумерским влиянием. Во 2-й половине III тыс. до н. э. аккадцы проникают и утверждаются на самом юге Двуречья, т.е. в низовьях Евфрата и Тигра.
Аккадия как государство создано Саргоном I в 2316 г. до н. э. В XXII в. до н. э. аккадский правитель Саргон Древний (Великий) объединяет Двуречье. Аккадская империя существовала до конца XXI в. до н. э., когда она распалась на несколько мелких государств, в том числе Ашшур – ядро будущей Ассирии.
Все II тыс. до н. э. история Двуречья – это уже история семитских народов. В Месопотамию из Аравии последовательно шли: амореи, ассирийцы, арамеи-халдеи [Иисус (и вообще все в Иудее и на всем Ближнем Востоке в его время) говорил по-арамейски, т.е., получается, что на древнеармянском языке? Дело в том, что на сирийском языке слова арамейский и армянский тождественны.]. Местное население (Южная Месопотамия) были потомками шумеров. Продолжительность собственно шумерской цивилизации – 1,5 тыс. лет. Шумерский период истории Двуречья завершается в конце III – начале II тыс. до н. э. так называемой III династией города Ура (XX в. до н. э.) и династиями Исина и Ларсы, уже только частично шумерскими («Поэзия и проза Древнего Востока», с.115-116). Из семитских народов Двуречья главную роль в первой половине II тыс. до н. э. играли вавилоняне – народ, говоривший по-аккадски и образовавшийся из слияния шумерийцев (шумеров), пришедших неизвестно откуда (с юга?), и аккадцев, живших севернее. Наивысшего расцвета Вавилон достигает при шестом царе I-й Вавилонской династии Хаммурапи (1792-1750 гг. до н. э.). Политик и полководец, он подчинил большую часть Месопотамии и Ассирию. В XIII в. до н. э. на исторической арене появилась Ассирия, которая в IX-VII вв. до н. э. подчиняет себе все Двуречье, в том числе Вавилонию и Израильское царство. В конце VII в. до н. э. вновь окрепшая (после 500 лет упадка) Вавилония совместно с соседями-мидийцами наносит Ассирии жесточайшее поражение. Пришедшие с Юга Аравии халдеи (которые до этого мирно, по-соседски жили рядом с вавилонянами и ставшие наследниками шумерских знаний через вавилонян) в VI в. до н. э. распространили свое влияние на все Вавилонское царство, а в Вавилоне утвердилась халдейская царская правящая династия, которая продержалась на троне менее ста лет (626-539 гг. до н. э.) и стала последней царской династией Нового Вавилонского (фактически уже Халдейского) царства. Но в начале VI в. до н. э. халдейский царь Вавилона Набопаласар нанес окончательное поражение Ассирийской империи. С Ассирией, этим заклятым врагом Вавилона, было покончено.
Сын Набопаласара Навуходоносор II [катакомбы его цитадели раскопаны в иракском Киркуке близ каменного комплекса Лалеша, где находится подземный источник Зем-Зем, который, по религии курдов-езидов, является главным входом в райский Эдем [22]] подмял под себя Сирию, Финикию (современный Ливан), Северную Аравию, в 597 г. до н. э. ликвидировал Иудейское царство (напомним, что в 722 г. до н. э. ассирийцами было уничтожено северное царство евреев – Израиль), разрушил (586 г. до н. э.) Иерусалим и первый Иерусалимский храм, построенный царем Соломоном в X в. до н. э., увел в плен большое число жителей Иудеи. При нем были сооружены Вавилонская башня (вторая по счету после первой, библейской) и висячие сады. В 539 г. до н. э. наступил конец теперь уже Вавилонского царства в результате ссоры между царем Вавилона Набонидом и халдейскими жрецами. Они свергли Набонида и отдали власть в руки персидского царя (история показывает, что столкновение светской и религиозной властей часто приводит к поражению первой и гибели всего государства, например, так не раз было в истории Древнего Египта). В 538 г. до н. э. Вавилония пала под ударами персидских войск. А для евреев это означало конец вавилонского плена. Из стратегических соображений персидские цари решили восстановить и укрепить разрушенный Иерусалим и позволили пленным иудеям вернуться на родину и отстроить храм Яхве (для евреев начинался период «второго храма»).
Битва халдеев (арамеев) с ассирийцами за Вавилон закончилась гибелью и Халдейского царства, и Ассирии и безоговорочной победой Персии. Наступала эпоха величия Персии. Расцвет персидской империи пришелся на период правления Кира II Ахеменида Великого (VI в. до н. э.).
Начало III тыс. до н. э. – первые литературные тексты на шумерском языке. Т.е. шумерской литературе около 5 тысяч лет.
Конец III тыс. до н. э. – основная масса известных нам ныне шумерских литературных памятников, записанных клинописью на глиняных табличках. Появление первых литературных текстов на аккадском языке. Старовавилонская версия эпоса о Гильгамеше, царе города Урука (≈ первая половина II тыс. до н. э.), сказание о потопе, переводы с шумерского (уже к тому времени мертвого языка).
Середина I тыс. до н. э. – ассирийские библиотеки, основная ассирийская версия эпоса о Гильгамеше (вавилонский и ассирийский языки – это диалекты аккадского языка).
БИБЛИЯ
Теперь наслоим библейские рассказы на приведенные исторические данные.
По Библии, Ной был представителем 9 поколения людей от Адама, т.е. сам он был представителем 10-го поколения людей, живших на Земле. Во времена потопа ему было 598 лет. После потопа он прожил еще 352 года (в Библии ошибка: там сказано, что 350 лет), а всего прожил он 950 лет.
Через 367 лет после потопа (прошло всего 15 лет после смерти Ноя) его потомок в 9-ом поколении – Фарра в 2020 г. до н. э. (по другим данным, в XVI-XV вв. до н. э.) со своим сыном Аврамом и внуком Лотом, сыном своего другого, умершего сына Арана, и со своим многочисленным семейством, рабами, скотом, переплыв с восточного, левого на западный, правый берег Евфрата, бежали в нейтральный Ханаан.
По другим данным [9], Авраам, родоначальник евреев, родился в Уре (а не в Нахоре, как сказано в Библии) в 2040 г. до н. э. (?), он был одиннадцатым (если начинать с Ноя, то да) допотопным (?) (это очевидная ошибка – послепотопным) библейским патриархом, бежал из Ура в 75 лет, в 86 лет родил Измаила от рабыни Агари (который стал родоначальником арабов), а в 100 лет – сына Исаака от жены Сары. Сын Исаака – Иаков (Израиль) стал родоначальником 12 племен (колен) евреев. Авраам прожил 175 лет, умер в 1865 г. до н. э., похоронен близ Хеврона.
Вавилонянин Аврам был наместником Ура Халдейского (вавилонского), стоящего на левом берегу Евфрата. В это время царем Ура и главным жрецом верховного бога в Вавилонии Ваала (Баала, Бела) был Нимрод. Аврам был категорическим противником язычества и жертвоприношений (возможно, тогда еще и человеческих), культ которых господствовал в древней Вавилонии и, в частности, в Уре. Аврам и Лот, встав на путь единобожия, вошли в яростный конфликт с царем Ура Нимродом. Им грозила смерть. Поэтому они бежали сначала в Ханаан. Там жили потомки многих семитских племен, ранее пришедших сюда из Южной Аравии. Местное население мирно уживалось с волнами пришельцев из Аравии, и ему в очередной раз пришлось потесниться с приходом халдеев, а позже – Аврама со своим семейством. Именно ханаанеи, жившие за правым берегом Евфрата, дали название новым пришельцам (Авраму и его спутникам) и их языку: евреи, иврит. По- ханаанейски «еврей» означает: «пришедший с другого берега Евфрата». Вскоре из-за жесточайшей засухи в Ханаане (Ханаан – это семитское название Палестины, Сирии и Финикии) Аврам с сородичами бежал дальше, в Египет. Так начиналась история еврейского народа (далее см. Библию). Таким образом, фактически первым евреем (по Библии) и был Аврам (Авраам), ставший основателем нового народа. Следовательно, евреям как народу около 4 тыс. лет (4031 год, если быть точным). А если следовать научным данным, то началом образования, сформирования еврейской нации можно считать XIII в. до н. э., когда образовался иудейский племенной союз. Разумеется, у них, как и у любого другого народа, были свои предшественники. Косвенным доказательством этого является тот факт, что сейчас (09.09.2011) по еврейскому календарю идет 5771 год «от сотворения мира». (28.09.2011 был еврейский Новый – 5772-ой год). Но это уже другая история.
P.S. Кстати, эта дата (сотворения мира, как принято считать у евреев) очень близка к вычисленному мною (см. дальше) году рождения Адама – 6052 г. т. н.
ВЕРСИЯ
Таким образом, Аврам был представителем 10-го поколения людей на Земле после Ноя (а, по Библии, других и не было, т.к. при потопе спасся только Ной с семейством).
Если считать, что от рождения Адама до потопа прошло 1654 года (см. Приложение: 1056 лет [от рождения Адама до рождения Ноя] + 598 лет [было Ною в год потопа]), а от потопа до бегства Фарры прошло 367 лет, а Фарра бежал из Ура в 2020 г. до н. э., + 2011 лет нашей эры, то получается, что Адам появился на свет (не говорю: родился, т.к. он не родил себя) 6052 года тому назад, т.е. в V-ом тыс. до н. э.
Таким образом, прообраз библейского (еврейского) Адама должен был быть только шумером (в крайнем случае – армянином, т.к. тогда, в момент его рождения, больше 6 тыс. лет т.н., других народов на Земле просто не было (исходя из сегодняшних данных). Разумеется, какие-то дикие племена уже давно бегали, но сформировавшихся народов не было. Если это так, то у шумеров должны были быть таблички с текстами о зарождении жизни на Земле и о появлении первых людей и собственного народа. Возможно, они уже известны другим ученым или еще найдутся.
ПОТОП
Давайте четко поставим вопрос: если описанный в Библии потоп (о его «всемирном» характере – ниже) связан с именем, жизнью легендарного Ноя, то о каком времени идет речь? Т.е. когда жил библейский Ной? Расчет, произведенный мною по Библии (там указывается в родословных цепочках, сколько лет было каждому персонажу, когда у него родился сын, и сколько всего он жил), показывает, что Ною исполнилось 598 лет в год описываемого в Библии потопа. Этот потоп произошел 4398 лет тому назад (367 лет [столько прошло от потопа до бегства Фарры из Ура] + 2020 лет [от года бегства Фарры до начала новой эры] + 2011 лет [столько прошло от начала н.э. до наших дней] = 4398 лет). Значит, Ной родился (598 лет [столько ему исполнилось в год потопа] + 4398 лет [от потопа до наших дней]) 4996 лет т.н.
Итак, времена описываемых в шумеро-вавилонских эпосах о Гильгамеше и в Библии событий примерно обозначены. Оговоримся, что, разумеется, в шумерских и вавилонских литературных источниках скорее всего говорится о более раннем, чем в Библии, потопе, т.к. сведения, содержащиеся в Библии, взяты еврейскими сказителями именно из шумеро-вавилонских источников. Так что «потопу» в шумерской литературе как минимум столько лет, сколько в еврейском Ветхом Завете, а скорее – и больше, т.к. во времена, описываемые у шумеров, евреев как народа просто не было. У народа не может сохраниться память о том периоде, когда его (народа) вообще не было.
«По шумерскому мифу [5], боги решили уничтожить человечество семидневным потопом, но бог Эа тайно предупредил об этом царя [города – уточнение мое. - А.А.] Шуруппака, праведного [ср. с праведным Ноем Библии] Утнапиштима (шумерское Зиусудра). Утнапиштим [шумерский прообраз библейского Ноя] построил ковчег и спасся вместе с семьей, домочадцами и различными животными» [6, с.29].
Сочетание «всемирный потоп» и «Арарат» всегда вызывало у меня сомнение: если потоп всемирный, то не Арарат (а самая высокая вершина на Земле), а если Арарат, то потоп был не всемирный, а местного масштаба. А если все же сочетать потоп и Арарат, то как это может (могло) быть?
Оставим пока прекрасный Арарат в покое и займемся потопом.
В этой статье уже говорилось о частых катастрофических разливах Евфрата и Тигра. Людям, жившим в Месопотамии 4,5 тысяч лет тому назад и раньше, еще до создания в этом регионе ирригационных систем, зажатом в бассейне двух великих рек, при их разливах, связанных с обильным таянием снегов гор Армянского нагорья, действительно могло казаться катастрофой всемирного масштаба наводнение, покрывавшее весь этот район, т.е. пространство между Евфратом и Тигром.
Такого мнения придерживается целый ряд ученых, в том числе клерикальных. Так,
Т. Швеглер пишет: библейский потоп ограничен географически и этнографически только Месопотамией. На Арарате искать ковчег ни к чему, он далеко от места библейского потопа [6, с.30].
Англо-американская археологическая экспедиция 1922-1934 гг. (обратим внимание на год ее начала – это через год после передачи Араратского района со священной для армян горой Арарат от Армении Турции «щедрыми» бредовыми руководителями большевистской России) под руководством Леонарда Вулли производила раскопки города Ура на Евфрате (центра культа бога Луны древнего Шумера, повелителя мудрости Сина), города, существовавшего в III тыс. до н. э., ему примерно 5 тысяч лет. Именно здесь в середине III тыс. до н. э. в Древнем Вавилоне возник лунный календарь. На глубине 20 м под культурным слоем, в котором находились остатки царских гробниц, дворцового и храмового архивов, был обнаружен слой ила (осадочная порода) примерно в 3,5 м (!!!) толщиной. В этом слое не было никаких следов деятельности человека: ни черепков, ни мусора (обычных при археологических раскопках), а под ним снова шел слой со следами деятельности человека. То есть, жили люди, потом произошло что-то грандиозное, потом, спустя какое-то время (за которое образовался слой осадочных пород в 3,5 метра) снова стали жить люди. Причем, это не мог быть обычный разлив Евфрата, так как найденный слой залегал выше уровня реки (!). Есть данные, что в это время некая катастрофа разразилась к северо-западу от Персидского залива и охватила территорию площадью 500х150 км (а Персидский залив – часть Индийского океана, который является частью Мирового океана).
Отметим также, что найденный Л. Вулли слой ила находится неподалеку от города Шуруппака, упоминаемого в шумерской литературе. Очевидно, действительно в стране шумеров некогда (не позже 4,5 тыс. лет т.н., а, может быть, и значительно раньше) произошел грандиозный потоп. Тут осторожно предположим, что, возможно, именно из-за того, действительно колоссального, и последующих частых «обычных катастрофических» наводнений шумеры и стали постепенно продвигаться на север, смешавшись в дальнейшем с живущими севернее семитами-аккадцами и образовав, уже в период своего упадка, новый народ – вавилонян. И передав им, а затем следующему семитскому народу, пришедшему в Южную Месопотамию из Аравии, - халдеям свою мудрость, культуру (с письменностью, мифами, легендами, сказаниями о древних временах и событиях, эпосом) и знания.
Английский археолог С. Лэнгдон при раскопках города Киша, лежащего в 250 км северо-западнее шумерского города Ура (из которого, напомним, и бежал в 2020 г. до н. э., т.е. через 367 лет после «потопа», библейский Аврам), также обнаружил слой «библейского потопа», подобный обнаруженному Л. Вулли у Ура.
Дальнейшие исследования в Месопотамии показали, что слои глины, лежащие под древними городами Уром, Кишем, Уруком и Шуруппаком, различной древности и отражают не одно наводнение, не один «потоп», а несколько происходивших в разное время наводнений. Возможно, Л. Вулли обнаружил следы самого грандиозного из них, но вызванного не «обычным катастрофическим» разливом Евфрата, а наводнением этих двух рек, вызванным неизвестным природным катаклизмом, происходившим из района Персидского залива.
АРАРАТ
Теперь поговорим о роли Арарата, куда, напомним, по Библии, пристал корабль Ноя.
В 1876 г. англичанин лорд Брайс (лорд, а как высоко забрался!) нашел на горе Арарат на высоте 4500 м над уровнем моря (а высочайшая вершина Арарата – 5165 м. Это заметим! Это важно еще и потому, что в Библии указано, что ковчег Ноя приземлился на горе Арарат после полного схождения вод.) кусок дерева, который он принял за остатки Ноева ковчега.
Таинственная российская экспедиция 1916 г. под патронажем царя Николая II, включавшая в своем составе свыше 300 исследователей (военных, ученых), обнаружила на Арарате вмерзший в лед большой корабль прямоугольной формы, по описанию совпадавший с Ноевым ковчегом. Публиковались фотографии этого корабля. На снежном фоне он выглядел черной громадиной. Подробные результаты экспедиции неизвестны (мне, во всяком случае). В 1917 г. планировалась повторная экспедиция, но помешала революция (революции, как смерть, всегда не вовремя и всегда чему-нибудь да мешают).
Поиски ковчега продолжались американцами в 1949 г. и 1951 г. и французом Жаном де Рике в 1952 г. Но они ничего не дали.
В дальнейшем район горы Арарат (до сих пор) был оцеплен турецкими войсками, и впуск туда был прекращен. Этот район стал совершенно недоступен после образования на Арарате в 60-х гг. XX в. американской военной базы (спасибо Ленину, Сталину и Троцкому: «Всегда легко дарить чужое»). Наличие на Арарате военной секретной базы позволяет США контролировать громадный и важный в плане развития возможных конфликтов район всего Кавказа, южного подбрюшья России, Турции, Ирана, Средиземноморья и Северной Африки. Тем более, что с севера американцы создали себе свободный проход в этот район через Грузию, которую они содержат, проход и по суше, и через порт Батуми. Для нас же здесь важно то, что исторические и археологические сведения из района Арарата уже около 50 лет не поступают, хотя и известно, что турецкие археологи раскопки там ведут.
ГИПОТЕЗА
А теперь, не повторяя приведенные сведения, предположения и их аргументы, я сформулирую гипотезу, которая, как озарение, пришла ко мне недавно ночью, когда во сне я увидел, как:
Корабль Ноя поднялся к Арарату вверх по Евфрату. Его гнала нагонная волна, вызванная невыясненным природным катаклизмом в прилегающем к Месопотамии районе Персидского залива примерно 4,5 тыс. лет тому назад, обратившим течение реки Евфрат вспять.
Если кому-то это предположение о событиях, которые нашли легендарно-мифическое отражение в легендах, литературе и религии нескольких древних народов (шумеров, вавилонян, евреев, армян), покажется на уровне бредового, то возьмите географическую карту или глобус и посмотрите: Месопотамия и Армянское нагорье (Арарат) – это совсем рядом (а когда-то они были просто соседями). Это только кажется, что они расположены невероятно далеко друг от друга. А если еще вспомнить, что в древности Армения торговала с Египтом, Сирией, Месопотамией и Иудеей, сплавляя товары на плотах по Евфрату и Тигру [11], то о чем речь? Еще Геродот отмечал, что Армения торговала с Вавилоном вином в бочках из пальмового дерева, сплавляя их на плотах до порта на Тигре. Просто Ною удалось подняться вверх по этой торговой реке, на то он и легендарный Ной, а Библия – сказка. Но и в сказке, как и в бреде психически больного, должна же быть хоть какая-то, пусть и своя, и кривая, но логика?
Ну, и теперь (если эта гипотеза верна) совсем простой ответ на вопрос, вынесенный в заголовке статьи: Потому что Арарат оказался ближайшей высокой вершиной на пути корабля Ноя, куда его могла вынести нагонная волна Евфрата, которая образовалась из-за какого-то природного катаклизма в районе Персидского залива (а, возможно, и вследствие мировой катастрофы). Вряд ли любые события только в Персидском заливе смогли бы образовать нагонную волну такой силы. Более вероятно, что катаклизм случился в Индийском океане (например, могло произойти землетрясение или извержение вулкана на дне океана, что и привело бы к образованию гигантских волн-убийц). Может быть, подземные тектонические воды тогда прорвались на поверхность Земли в этом районе? [21]. Конечно, разумно объяснить по-другому попадание многотонного гигантского корабля Ноя из равнинной Месопотамии, где Ной, очевидно, и жил, на 5 км вверх на вершину Арарата невозможно. Правда, есть объяснение еще более простое: это все сказка, выдумки древних авторов. Ну, тогда пусть эта древняя сказка будет по крайней мере более красивой, логичной и точной.
А Троя? А Генрих Шлиман?
P.S. Много лет занимаясь наукой, я обратил внимание на такой удивительный феномен: при погружении в тему нужная тебе информация ведет себя буквально мистически: она как бы сама идет к исследователю, ты на каждом шагу натыкаешься на информацию по теме твоих размышлений: вот ты увидел кафе под названием «Ноев ковчег» (ты раньше здесь часто ходил, но его не замечал), на даче, просматривая старые газеты, ты вдруг находишь данные о подземных океанах воды, и т.д. Все это убеждает меня в том, что , как правило, информация по любому интересующему тебя вопросу в мире уже есть – ее надо только найти! И я тоже не могу расстаться с темой и закончить статью. Поэтому еще одно предположение, но уже не для любителей истории, а для путешественников и альпинистов. Если кто-то захочет найти корабль Ноя, то искать его следует не на самой вершине Арарата, т.к. Ной не сразу приземлился, как только показалась вершина Араратских гор, а ждал еще 57 дней, когда спадет вода и высохнет земля (Библия, Кн. Бытия, гл. 8). Кроме того, есть современные данные, полученные при облете этого района, что корабль на Арарате дважды раскололся (и поперек, и – оставшаяся часть – вдоль) и нижняя, отколовшаяся часть сползает вниз, а вмерзшая в лед остается на месте.
И еще: в переводе с армянского «Нахиджеван» (по-русски: Нахичевань) означает буквально: «привал путника (Ноя), спустившегося с нашей горы» (Арарата). Может быть, расположение армянского Нахиджевана укажет на направление спуска Ноя с Арарата, его маршрут? А тем самым поможет в поисках корабля Ноя. Ведь в Библии нет указаний на то, что Ной вернулся к себе домой (в Месопотамию, где до потопа был его дом, как я это пытался доказать в данной работе) на своем корабле (хотя он и не разрушился при приземлении). И привалов на пути с вершины свыше 5 тыс. метров должно было быть несколько: Нахиджеван – только конечный пункт спуска, находящийся на высоте 914 м над уровнем моря, у подножия гор. Маловероятно, но если следовать букве Библии, то корабль Ноя мог опуститься при схождении вод и до самой земли, на равнине.
Итак, сделаем окончательный вывод, что корабль Ноя следует искать и не на вершине (Ной ждал, пока спадет вода), и не у подножья гор (его за тысячи лет растащили бы по кускам), а на высоте ≈ 4000 – 4300 м, на границе снегов и льдов (снеговая линия пика Большого Арарата–Масиса на высоте 4250 м). Очевидно, Ной оставил там корабль, вмерзший позже во льды (где его многие за тысячи лет, вплоть до конца XX в. н. э., и видели), а сам продолжал спуск с гор дальше, вниз, основав по дороге алтарь на высоте около 2 тыс. м и окончательно остановившись на постоянное местожительство в районе теперешнего Нахиджевана на высоте 900-1000 м над уровнем моря, где он через 352 года умер.
Три точки на траектории спуска Ноя с Арарата уже можно указать и сейчас (по армянским преданиям): селение Аргури (Акори) на склоне Масиса на высоте 1949 м над уровнем моря, селение Тмбул в окрестностях города Нахиджевана, расположенного на высоте 914 м (где, напомню, находились могилы Ноя и его сестры). Эти три точки (Аргури, Тмбул, Нахиджеван) можно взять как отправные для дальнейших поисков самого Ноева ковчега.
И совсем последнее. Армяне считают себя потомками Ноя (от Иафета через Хайка). Это даже отражено в названии ереванского коньячно-винного комбината «Ной-Арарат» и в его линии коньяков «Ной Араспел» (араспел в переводе с арм. – легенда). А если посмотреть начало этой статьи (анекдот), то кольцо замкнется.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Великий армянский ашуг (певец и поэт-сказитель) Саят-Нова сказал: «Мир – гостиница, а человек – гость». Все мы гости в этой большой гостинице под названием планета Земля. Она – как громадный, красивый корабль величественно плывет в просторах Вселенной. И все мы – туристы, пришельцы на этом корабле. Когда бы и кто бы и куда бы ни пришел – его всегда и везде уже встречают. Мы всегда не первые. Как встретили аккадцы шумеров в Месопотамии 7-5 тысяч лет т.н., как встретили армяне Ноя на Арарате 4,5 тысячи лет т.н. Кого и для кого «открыли» викинги и Колумб в Америке? Даже на «необитаемом» острове Робинзон встретился с Пятницей.
Да, и хозяева, и гости бывают разные. Главное – кто? откуда? когда? (и зачем?) пришел сюда. Ответы на эти вопросы, в частности, облегчат и решение многих современных территориальных споров. Я – за исторический подход в этих делах, разумеется, с учетом и поправками на современные реалии. Но ни к чему этот «синдром пришельца» – агрессивного, наглого и заносчивого в своей активной самоуверенности. Места, еды, воды и воздуха хватит всем. И потому не надо делить людей на местных и пришельцев, а богов – на наших и чужих.
Все мы здесь СВОИ, и Земля – это наш единый дом. Все мы здесь у себя дома. И пусть каждому человеку и народу будет хорошо жить в этом едином, общем, своем доме!
Наш корабль плывет! Ждите нас, хозяева! Мы идем к Вам!
1. Шумерский эпос, таблица «Послы Аги …» / Поэзия и проза Древнего Востока. Сер.: Библиотека всемирной литературы. – М.: Худож. литература, 1973. – с. 127-135.
2. Вавилонский эпос: «О все видавшем со слов Син-леке-уннинни, заклинателя». – Там же, с. 166-220.
3. Библия. Книга Бытия.
4. Платон. Тимей. Критий.
5. Вулли Л. Ур халдеев. – М., 1961.
6. Монгайт А. Л. Археология и современность. – М.: Изд-во Академии Наук СССР, 1963. – 112 с.
7. Словарь античности. – М.: Прогресс, 1989. – 704 с.
8. Агеева Р. А. Страны и народы: происхождение названий. – М.: Наука, 1990. – 256 с.
9. Меружанян Армен. Кто есть кто в Новом Завете. – СПб.: Изд-во Армянской Апостольской Церкви, 1997. – 262 с.
10. Восканян К. В. Битва за Армению. – СПб.: Печатный двор, 2006. – 432 с.
11. Лэнг Дэвид. Армяне. Народ-созидатель. – М.: ЗАО Центрполиграф, 2008. – 350 с.
12. Меружанян А. Л. Армения в исторических картинах, преданиях и легендах. Том I. Год 4500-й. – СПб.: Изд-во СПбГУ, 2008. – 512 с.
13. Ермолаев А. И. Когда год определяется по луне // Родник знаний». – 2009. – №1(2). –
с. 23-24.
14. Акопов А. Ю. Отец ХРИСТОС и его сын ИИСУС. – Вестник «Межд. Академия». – СПб., 2009. – №12. – с. 37-46.
15. Акопов А.Ю. Убийство Иисуса (происхождение, судьба, учение): Христос и Иисус (попытка исторического расследования). – «Spirit of Time» («Дух времени»), 2010. – №4, январь.
16. Журавель Павел. Халдеи: мудрецы, волшебники, плуты … - «Оракул», 2010. – №7 (перепечатка в: «24 часа», 2010, №43, с. 4).
17. Кашницкий Савелий. Брак пришельца с обезьяной. – АиФ, 2010. – №47.
18. Петросян Гамлет. Глобализация и традиционные символы армянской идентичности //Анив, 2011. – №2 (35). – с. 16-22.
19. Пивоваров С., Торосян А. Загадка тысячелетий или кто такой Моисей? (http://www.panarmenian.net/library/rus/?nid=86).)
20. Лаговский Владимир. Бог создал Землю сразу вместе с водой// Комсомольская правда. – 19 января 2011 г. – с.14.
21. «Раскрыта тайна Всемирного потопа» (http://www.kp.ru/daily/23882.4/65610/).
22. Зотов Георгий. Сторожа рая: Сенсационный репортаж «АиФ» из иракского Курдистана. – АиФ, 2011. – №34. – с.47.
2012. – №5. – с. 66.
Е. ЖАРИНОВА
Великая цепь
Крепостное право в России
Крепостное право – это камень преткновения в общественно-политических спорах конца XVIII – начала XIX вв. Это притча во языцех русской литературы от Радищева до Толстого и Чехова. Это состояние, в котором столетиями пребывала большая часть населения нашей аграрной страны и которое не могло исчезнуть без последствий, заметных, может быть, и по сей день.
В учебнике истории мы прочтем, что крепостное право – неотъемлемая черта феодального уклада жизни. Крепостное право – это совокупность юридических норм, закрепляющих экономическую и личную зависимость крестьянина (того, кто обрабатывает землю) от феодала (того, кому земля принадлежит). Крепостной являлся такой же собственностью своего хозяина, как прочее движимое и недвижимое имущество. Крепостных продавали, передавали по наследству, женили и выдавали замуж по своему усмотрению, в случае побега – насильно возвращали. И все-таки эта безрадостная картина не исчерпывает всей сложности такого явления, как крепостное право.
С этической и правовой точки зрения крепостное право во многом было связано с предшествующим ему рабством. Древнейшим юридическим кодексом Киевской Руси была Русская Правда. Ее создателем считается Ярослав Мудрый (ок. 978-1054). Согласно этому документу, часть крестьянского населения признавалась несвободной. Наиболее тяжелой формой зависимости было холопство.
Из Русской Правды следует, что холоп – не субъект, а объект права. За убийство холопа взимался такой же штраф, как при убийстве коня, т.е. в случае порчи имущества. Холоп, однако, не был и субъектом правонарушения. За преступления холопа нес ответственность его господин.
Самым древним способом попасть в холопы был плен. Еще в незапамятные, доисторические времена военнопленных додумались не убивать, а использовать их труд на благо победителей. Не менее древней была и передача своего рабского состояния по наследству. Человек, рожденный от холопа и робы (несвободной женщины), автоматически становился холопом. Позже, с развитием экономических отношений, рабом (холопом) становился должник, не выплативший долг. Русская Правда закрепляла и возможность добровольно отдать себя в холопы. Человек мог продать себя как минимум за полгривны . Свободный мужчина мог жениться на робе (или свободная женщина выйти замуж за холопа). Тогда действовал закон: по робе холоп, по холопе роба: брак с холопом или робой делал несвободными обоих. Холопское положение было также следствием поступления на особую службу – тиуном или ключником.
Тиун был, если можно так сказать, почетным холопом – он принадлежал самому князю или знатному боярину. По сути эта должность была чиновничьей и давала широкие полномочия. За убийство княжьего тиуна Русская Правда устанавливала самую высокую, 80-гривенную виру. Судить тиуна мог только сам князь. Ключник или ключница занимали важную хозяйственную должность в богатом (часто княжеском) доме и платили за обеспеченную жизнь личной несвободой. Знаменитый Владимир Красно Солнышко был сыном Святослава от ключницы Малуши. Его будущая жена, дочь полоцкого князя Рогнеда не хотела идти за сына робы, говоря: «За робичича не иду!»
В эпоху Московской Руси прежние пути возникновения холопства (плен, долги) утрачивают силу. Зато появляется новый источник, пополняющий несвободное население.
На рубеже XV и XVI вв. оформилась поместная система, схожая с западной системой феодов. Государство в лице великого князя передавало поместье служилому человеку как плату за военную службу. Крестьяне, живущие на этой земле, попадали в определенную зависимость от помещика.
Сначала эта зависимость была в основном экономической. Крестьянин как бы арендовал земельный участок у владельца поместья. Он платил ренту либо своим трудом (барщина), либо урожаем или деньгами (оброк). Закон учитывал интересы обеих сторон. Землевладелец не мог согнать крестьянина с земли перед жатвой. Но и крестьянин не мог уйти, не рассчитавшись с хозяином по окончании жатвы.
Постепенно условия зависимости утяжелялись.
В 1497 г. Иван III ввел в действие первый со времен Киевской Руси и Русской правды судебник, то есть свод законов государства. Согласно этому судебнику, устанавливался единый срок взаимных расчетов крестьянина и помещика – это неделя до и неделя после Юрьева дня (26 ноября – срок, приуроченный к сбору урожая).
Спустя ровно 100 лет, в 1597 г. (при Федоре Иоанновиче, сыне Ивана Грозного) вышел Указ о пятилетнем сыске беглых крестьян. Беглыми считались те, кто самовольно покинул помещика не в Юрьев день. Пресловутый Юрьев день стал единственной в году возможностью для крестьянина уйти от своего помещика. «Вот тебе, бабушка, и Юрьев день» – так отозвалась об этом событии пословица.
 В середине XVII в. (в то время, когда в Западной Европе крепостное право уже перестало существовать) в России окончательно закрепилась власть помещика над крестьянином. Это произошло согласно Соборному Уложению от 1649 г. (при Алексее Михайловиче, отце Петра I). Была установлена бессрочная прикрепленность крестьянина к земле и власть над ним помещика. Холопы и крепостные крестьяне (первые, как правило, в доме, вторые – на земле) слились в общую массу несвободного населения.
Владелец поместья не имел права посягать на жизнь крестьянина и лишать его земельного участка. При передаче крестьянина от одного владельца к другому его полагалось и на новом месте обеспечить землей и необходимым имуществом. Церковь призывала помещиков к ответственности за духовное состояние своих крепостных.
Если изначально как земли, так и крестьяне принадлежали в основном государству (царю), то к середине XVIII в. собственность на крепостных монополизировалась в руках дворянства. В центральной России почти не остается государственных крестьян. Это, разумеется, давало большой простор для помещичьего произвола.
Об этом, в частности, и о распространении крепостного права в России в целом сложилось много мифов. Сначала советская историческая наука, вынужденная «обнажать чудовищные преступления царизма», сделала слова «помещик» и «крепостник» однозначно ругательными. Патологические случаи вроде зверств знаменитой Салтычихи выдавали за тенденцию. Затем, видимо, из чувства противоречия, появилось мнение, что крепостное право было едва ли не благом для России, что крестьяне и помещики жили душа в душу и нельзя было разрушать эту идиллию.
Истину, как всегда, следует искать посередине.
Начнем с того, что, вопреки расхожему мнению, крепостное право не было распространено в России повсеместно. Его не знали на Севере, на Урале, в Сибири, в южных казачьих областях. К 1859 г. крепостное население России составляло около 37% от всей численности населения. К моменту отмены крепостное право успело утратить многие свои черты. В 1808 г. было запрещено продавать крепостных на ярмарках, в 1833 г. – разлучать членов одного семейства при продаже. Еще в 1803 г. Александр I подписал «Указ о свободных хлебопашцах», в котором определялся юридический статус отпускаемых на волю крестьян. В прибалтийских губерниях Российской империи (Эстляндия, Курляндия, Лифляндия) крепостное право было отменено еще в 1816-1819 гг.
 Что касается протяженности во времени, то, строго говоря, крепостное право в России просуществовало ровно 212 лет: от Соборного Уложения Алексея Михайловича 1649 г. до Манифеста Александра II от 19 февраля 1861 г.
Вред, причиненный крепостным правом, можно разделить на экономический и моральный.
Экономическая невыгодность барщины очевидна. Крестьянин, вынужденный пять-шесть дней в неделю работать на своего хозяина, экономит силы и трудится кое-как. От этого труда его благосостояние никак не зависит. Зато в единственный день, отведенный для обработки своего клочка земли, с которого он кормится, крестьянин работает с полной отдачей сил.
В Западной Европе очень скоро стало очевидно несоответствие крепостных отношений новой экономической ситуации. В XV в. в Англии практически повсеместно произошло освобождение крестьян из личной зависимости. Рабский труд на господина был заменен рентой, которую крестьянин платил за право жить и работать на данной земле. Он становился арендатором. Сначала рента платилась в форме доли урожая. Потом, с развитием товарно-денежных отношений, она стала денежной.
В России этот процесс непростительно затянулся. Огромные просторы помещичьих земель к XIX в. обрабатывались из рук вон плохо. В начале XIX в. оброк (выплата ренты урожаем или деньгами) все еще был в новинку. Его вводили только самые смелые экспериментаторы из помещиков. Таким был пушкинский Онегин:
В своей глуши мудрец пустынный,
Ярем он барщины старинной
Оброком легким заменил;
И раб судьбу благословил.
Однако и оброк, наложенный жадным, недальновидным и попросту жестоким помещиком, мог быть губительным. Читаем у А.Н. Радищева: «Сравнил я крестьян казенных с крестьянами помещичьими. Те и другие живут в деревнях; но одни платят известное, а другие должны быть готовы платить то, что господин хочет. Одни судятся своими равными; а другие в законе мертвы… Страшись, помещик жестокосердый, на челе каждого из твоих крестьян вижу твое осуждение…»
Однако русская литература, лучше любых учебников отразившая картину крепостной России, гораздо больше говорит о моральном вреде рабства.
Власть помещика над крестьянином юридически была ограничена, но на деле добиться правды было почти невозможно. Такая власть не может не развращать обе стороны – тем более, если обе стороны невежественны. А невежество в России процветало не только в крестьянской, но и в дворянской среде (вспомним Простаковых и Скотининых у Д. Фонвизина).
Одни (дворяне) постепенно переставали быть рачительными хозяевами земли и превращались в вечных бездельников. Они передали свой порок по наследству будущим владельцам разоренных «дворянских гнезд» (читаем И.С. Тургенева, И.А. Бунина, А.П. Чехова). Это их дети потеряли Россию в 1917 г.
Другие (крестьяне) срастались с холопской психологией, с привычкой ждать решения свыше: «Вот приедет барин – барин нас рассудит». Библейский Моисей водил свой народ по пустыне 40 лет, чтобы истребить рабские привычки. В нашей стране они порой кажутся неискоренимы…
Вопрос об отмене крепостного права дискутировался на протяжении всего XIX в. Обостренными точками этой полемики можно назвать 1812 и 1825 гг.
В 1812 г. Россия одержала победу в освободительной войне против Наполеона. Победа принадлежала обществу в целом. Страну охватил всплеск национального самосознания. И самые бесправные – крепостные – тоже почувствовали себя гражданами, когда уходили в партизаны или давали отпор французам в деревнях. А затем русская армия (рядовые – бывшие крестьяне, высшее офицерство - дворяне) двинулась на Запад.
Неудивительно, что для многих прогрессивных людей России, тем более соприкоснувшихся с западными ценностями, крепостное право представлялось нравственным и экономическим уродством, ужасным анахронизмом. Результатом этого брожения умов стала организация тайных обществ и неудачная попытка последнего дворцового переворота 14 декабря 1825 г., известная как восстание декабристов.
Необходимость отмены крепостного права понимали и на самом высшем уровне – особенно перед угрозой крестьянских восстаний, усилившейся в связи с Крымской войной 1853-1856 гг. В царской семье энергичной сторонницей освобождения крестьян была великая княгиня Елена Павловна. Она поддерживала идеи разработчика реформы статс-секретаря Н.А. Милютина, который в середине 1850-х гг. подал государю записку «Предварительные мысли об устройстве отношений между помещиками и крестьянами», в которой предполагал освободить крестьян с земельными наделами за выкуп.
Обсуждение будущей реформы затянулось. Главной проблемой была собственность на землю. Крестьяне считали, что земля, на которой они работают, на которой выстроены их дома, давно уже выкуплена их рабским трудом и принадлежит им. Но юридически эта земля принадлежала помещикам, большинство из которых категорически не собиралось ею делиться. Величина наделов и выкупа несколько раз менялась в поисках компромисса.
19 февраля 1861 г. Александр II подписал Манифест об отмене крепостного права и Положение о крестьянах, выходящих из крепостной зависимости. Крестьяне получали личную свободу и право свободно распоряжаться своим имуществом. Земля оставалась в собственности у помещиков. Помещики предоставляли крестьянам полевые наделы и усадьбы, за которые крестьяне должны были отбывать барщину или платить оброк и не имели права отказа от неё в течение 9 лет. До этого времени крестьяне именовались временнообязанными.
По сути говоря, крестьяне были освобождены без земли. Очень немногие оказались в состоянии выкупить у помещиков свои наделы. Большинство, по истечении обязательств, устремилось на заработки в город – пополняя собой тот самый класс, которому «нечего терять, кроме своих цепей». Ёмкий образ пореформенной России находим у Н.А. Некрасова:
Порвалась цепь великая,
Порвалась - расскочилася:
Одним концом по барину,
Другим по мужику!..
Как бы то ни было, отмена крепостного права открыла перед Россией новые исторические перспективы. Как минимум с двухсотлетним опозданием по отношению к Европе, она вступила на капиталистический путь развития.
2013. - №2. – с. 80
С.Ф. ПЛАТОНОВ
Очерк русской историографии
Глава из книги «Полный курс лекций по русской истории»
 Когда же началось систематическое изображение событий русской исторической жизни и когда русская история стала наукой? Еще в Киевской Руси, наряду с возникновением гражданственности, в XI в. появились у нас первые летописи. Это были перечни фактов, важных и не важных, исторических и не исторических, вперемежку с литературными сказаниями. С нашей точки зрения, древнейшие летописи не представляют собою исторического труда; не говоря о содержании – и самые приемы летописца не соответствуют теперешним требованиям. Зачатки историографии у нас появляются в XVI в., когда исторические сказания и летописи стали впервые сверять и сводить в одно целое. В XVI в. сложилась и сформировалась Московская Русь. Сплотившись в единое тело, под властью единого московского князя, русские старались объяснить себе и свое происхождение, и свои политические идеи, и свои отношения к окружающим их государствам.
И вот в 1512 г. (по-видимому, старцем Филофеем) составляется хронограф, т. е. обозрение всемирной истории. Большая часть его заключала в себе переводы с греческого языка и только как дополнения внесены русские и славянские исторические сказания. Хронограф этот краток, но дает достаточный запас исторических сведений; за ним появляются и вполне русские хронографы, представляющие собою переработку первого. Вместе с ними возникают в XVI в. летописные своды, составленные по древним летописям, но представляющие не сборники механически сопоставленных фактов, а произведения, связанные одной общей идеей. Первым таким произведением была «Степенная книга», получившая такое название потому, что она разделялась на «поколения» или на «степени», как их тогда называли. Она передавала в хронологическом, последовательном, т. е. «постепенном» порядке деятельность русских митрополитов и князей, начиная с Рюрика. Автором этой книги ошибочно считали митрополита Киприана; она была обработана митрополитами Макарием и его преемником Афанасием при Иване Грозном, т. е. в XVI в. В основании «Степенной книги» лежит тенденция и общая и частная.
Общая проглядывает в желании показать, что власть московских князей есть не случайная, а преемственная, с одной стороны, от южнорусских, киевских князей, с другой – от византийских царей. Частная же тенденция сказалась в том уважении, с каким неизменно повествуется о духовной власти. «Степенная книга» может быть названа историческим трудом в силу известной системы изложения. В начале XVI в. был составлен другой исторический труд «Воскресенская летопись», более интересная по обилию материала. В основание ее легли все прежние летописи, «Софийский временник» и иные, так что фактов в этой летописи действительно много, но скреплены они чисто механически. Тем не менее «Воскресенская летопись» представляется нам самым ценным историческим произведением из всех, ей современных или более ранних, так как она составлена без всякой тенденции и заключает в себе много сведений, которых нигде более не находим. Своею простотою она могла не нравиться, безыскусственность изложения могла казаться убогою знатокам риторических приемов, и вот ее подвергли переработке и дополнениям и составили, к середине XVI же века, новый свод, называемый «Никоновской летописью». В этом своде мы видим много сведений, заимствованных из греческих хронографов, по истории греческих и славянских стран, летопись же о русских событиях, особенно о веках позднейших, хотя и подробная, но не совсем надежная, – точность изложения пострадала от литературной переработки: поправляя бесхитростный слог прежних летописей, невольно искажали и смысл некоторых событий.
В 1674 г. появился в Киеве и первый учебник русской истории – «Синопсис» Иннокентия Гизеля, очень распространившийся в эпоху Петра Великого (он часто встречается и теперь). Если рядом со всеми этими переработками летописей помянем ряд литературно написанных сказаний об отдельных исторических фактах и эпохах (напр., Сказание кн. Курбского, повести о смутном времени), то обнимем весь тот запас исторических трудов, с которым Русь дожила до эпохи Петра Великого, до учреждения Академии наук в Петербурге. Петр очень заботился о составлении истории России и поручал это дело различным лицам. Но только после его смерти началась ученая разработка исторического материала и первыми деятелями на этом поприще явились ученые немцы, члены петербургской Академии; из них прежде всего следует назвать Готлиба Зигфрида Байера (1694-1738). Он начал с изучения племен, населявших Россию в древности, особенно варягов, но далее этого не пошел. Байер оставил после себя много трудов, из которых два довольно капитальных произведения написаны на латинском языке и теперь уже не имеют большого значения для истории России, – это «Северная География» и «Исследования о Варягах» (их перевели на русский язык только в 1767 г.). Гораздо плодотворнее были труды Герарда Фридриха Миллера (1705-1783), который жил в России при императрицах Анне, Елизавете и Екатерине II и уже настолько хорошо владел русским языком, что писал свои произведения по-русски. Он много путешествовал по России (прожил 10 лет, с 1733 по 1743 г., в Сибири) и хорошо изучил ее. На литературном историческом поприще он выступил как издатель русского журнала «Ежемесячные сочинения» (1755-1765) и сборника на немецком языке «Sammlung Russischer Gescihchte». Главною заслугою Миллера было собирание материалов по русской истории; его рукописи (так наз. Миллеровские портфели) служили и служат богатым источником для издателей и исследователей. И исследования Миллера имели значение, – он был одним из первых ученых, заинтересовавшихся позднейшими эпохами нашей истории, им посвящены его труды: «Опыт новейшей истории России» и «Известие о дворянах Российских». Наконец, он был первым ученым архивариусом в России и привел в порядок московский архив Иностранной коллегии, директором которого и умер (1783). Среди академиков XVIII в. видное место трудами по русской истории занял и Ломоносов, написавший учебную книгу русской истории и один том «Древней Русской истории» (1766). Его труды по истории были обусловлены полемикой с академиками – немцами. Последние выводили Русь Варягов от норманнов и норманскому влиянию приписывали происхождение гражданственности на Руси, которую до пришествия варягов представляли страною дикою; Ломоносов же варягов признавал за славян и таким образом русскую культуру считал самобытною.
Названные академики, собирая материалы и исследуя отдельные вопросы нашей истории, не успели дать общего ее обзора, необходимость которого чувствовалась русскими образованными людьми. Попытки дать такой обзор появились вне академической среды.
Первая попытка принадлежит В. Н. Татищеву (1686-1750). Занимаясь собственно вопросами географическими, он увидел, что разрешить их невозможно без знания истории, и, будучи человеком всесторонне образованным, стал сам собирать сведения по русской истории и занялся ее составлением. В течение многих лет писал он свой исторический труд, перерабатывал его не один раз, но только по его смерти, в 1768 г., началось его издание. В течение 6 лет вышло 4 тома, 5-й том был случайно найден уже в нашем веке и издан «Московским обществом истории и древностей Российских». В этих 5-ти томах Татищев довел свою историю до смутной эпохи XVII в. В первом томе мы знакомимся со взглядами самого автора на русскую историю и с источниками, которыми он пользовался при ее составлении; мы находим целый ряд научных эскизов о древних народах – варягах, славянах и др. Татищев нередко прибегал к чужим трудам; так, напр., он воспользовался исследованием «О Варягах» Байера и прямо включил его в свой труд. История эта теперь, конечно, устарела, но научного значения она не потеряла, так как (в XVIII в.) Татищев обладал такими источниками, которых теперь нет, и следовательно, многие из фактов, им приведенных, восстановить уже нельзя. Это возбудило подозрение, существовали ли некоторые источники, на которые он ссылался, и Татищева стали обвинять в недобросовестности. Особенно не доверяли приводимой им «Иоакимовской Летописи». Однако исследование этой летописи показало, что Татищев только не сумел отнестись к ней критически и включил ее целиком, со всеми ее баснями, в свою историю. Строго говоря, труд Татищева есть не что иное, как подробный сборник летописных данных, изложенных в хронологическом порядке; тяжелый его язык и отсутствие литературной обработки делали его неинтересным для современников.
Первая популярная книга по русской истории принадлежала перу Екатерины II, но труд ее «Записки касательно Русской истории», доведенный до конца XIII в., научного значения не имеет и интересен только как первая попытка рассказать обществу легким языком его прошлое. Гораздо важнее в научном отношении была «История Российская» князя М. Щербатова (1733-1790), которой впоследствии пользовался и Карамзин. Щербатов был человек не сильного философского ума, но начитавшийся просветительной литературы XVIII в. и всецело сложившийся под ее влиянием, что отразилось и на его труде, в который внесено много предвзятых мыслей. В исторических сведениях он до такой степени не успевал разбираться, что заставлял иногда своих героев умирать по 2 раза. Но, несмотря на такие крупные недостатки, история Щербатова имеет научное значение благодаря многим приложениям, заключающим в себе исторические документы. Особенно интересны дипломатические бумаги XVI и XVII вв. Доведен его труд до смутной эпохи.
Случилось, что при Екатерине II некто француз Леклерк, совершенно не знавший ни русского государственного строя, ни народа, ни его быта, написал ничтожную «L'histoire de la Russie», причем в ней было так много клевет, что она возбудила всеобщее негодование. И. Н. Болтин (1735-1792), любитель русской истории, составил ряд заметок, в которых обнаружил невежество Леклерка и которые издал в двух томах. В них он отчасти задел и Щербатова. Щербатов обиделся и написал Возражение. Болтин отвечал печатными письмами и приступил к критике на «Историю» Щербатова. Труды Болтина, обнаруживающие в нем исторический талант, интересны по новизне взглядов. Болтина не совсем точно зовут иногда «первым славянофилом», потому что он отмечал много темных сторон в слепом подражании Западу, подражании, которое заметно стало у нас после Петра, и желал, чтобы Россия крепче хранила добрые начала прошлого века. Сам Болтин интересен, как историческое явление. Он служил лучшим доказательством того, что в XVIII в. в обществе, даже у неспециалистов по истории, был живой интерес к прошлому своей родины. Взгляды и интересы Болтина разделял Н. И. Новиков (1744-1818), известный ревнитель русского просвещения, собравший «Древнюю Российскую Вивлиофику» (20 томов), обширный сборник исторических документов и исследований (1788-1791).
Одновременно с ним, как собиратель исторических материалов, выступил купец Голиков (1735-1801), издавший сборник исторических данных о Петре Великом под названием «Деяния Петра Великого» (1-е изд. 1788-1790, 2-е 1837 г.). Таким образом, рядом с попытками дать общую историю России зарождается и стремление подготовить материалы для такой истории. Помимо инициативы частной, в этом направлении работает и сама Академия наук, издавая летописи для общего с ними ознакомления.
Но во всем том, что нами перечислено, еще мало было научности в нашем смысле: не существовало строгих критических приемов, не говоря уже об отсутствии цельных исторических представлений.
Впервые ряд научно-критических приемов в изучение русской истории внес ученый иностранец Шлецер (1735-1809). Познакомившись с русскими летописями, он пришел от них в восторг: ни у одного народа не встречал он такого богатства сведений, такого поэтического языка. Уже выехав из России и будучи профессором Геттингенского университета, он неустанно работал над теми выписками из летописей, которые ему удалось вывезти из России. Результатом этой работы был знаменитый труд, напечатанный под заглавием «Нестор» (1805 г. по-немецки, 1809-1819 гг. по-русски). Это целый ряд исторических этюдов о русской летописи.
В предисловии автор дает краткий обзор того, что сделано по русской истории. Он находит положение науки в России печальным, к историкам русским относится с пренебрежением, считает свою книгу почти единственным годным трудом по русской истории. И действительно, труд его далеко оставлял за собою все прочие по степени научного сознания и приемов автора. Эти приемы создали у нас как бы школу учеников Шлецера, первых ученых исследователей, вроде М. П. Погодина.
После Шлецера стали возможны у нас строгие исторические изыскания, для которых, правда, создавались благоприятные условия и в другой среде, во главе которой стоял Миллер. Среди собранных им в Архиве Иностранной Коллегии людей особенно выдавались Штриттер, Малиновский, Бантыш-Каменский. Они создали первую школу ученых архивариусов, которыми Архив был приведен в полный порядок и которые, кроме внешней группировки архивного материала, производили ряд серьезных ученых изысканий на основании этого материала. Так, мало-помалу созревали условия, создавшие у нас возможность серьезной истории.
В начале XIX в. создался, наконец, и первый цельный взгляд на русское историческое прошлое в известной «Истории государства Российского» Н. М.
Карамзина (1766-1826). Обладая цельным мировоззрением, литературным талантом и приемами хорошего ученого критика, Карамзин во всей русской исторической жизни видел один главнейший процесс – создание национального государственного могущества. К этому могуществу привел Русь ряд талантливых деятелей, из которых два главных – Иван III и Петр Великий своею деятельностью ознаменовали переходные моменты в нашей истории и стали на рубежах основных ее эпох – древней (до Ивана III), средней (до Петра Великого) и новой (до начала XIX в.). Свою систему русской истории Карамзин изложил увлекательным для своего времени языком, а свой рассказ он основал на многочисленных изысканиях, которые и до нашего времени сохраняют за его Историей важное ученое значение.
Но односторонность основного взгляда Карамзина, ограничивавшая задачу историка изображением только судеб государства, а не общества с его культурой, юридическими и экономическими отношениями, была вскоре замечена уже его современниками. Журналист 30-х гг. XIX в. Н. А. Полевой (1796-1846) упрекал его за то, что он, назвав свое произведение «Историей государства Российского», оставил без внимания «Историю Русского народа». Именно этими словами Полевой озаглавил свой труд, в котором думал изобразить судьбу русского общества. На смену системы Карамзина он ставил свою систему, но не совсем удачную, так как был дилетант в сфере исторического ведения. Увлекаясь историческими трудами Запада, он пробовал чисто механически прикладывать их выводы и термины к русским фактам, так, например, – отыскать феодальную систему в древней Руси. Отсюда понятна слабость его попытки, понятно, что труд Полевого не мог заменить труда Карамзина: в нем вовсе не было цельной системы.
Менее резко и с большею осторожностью выступил против Карамзина петербургский профессор Устрялов (1805-1870), в 1836 г. написавший «Рассуждение о системе прагматической русской истории». Он требовал, чтобы история была картиной постепенного развития общественной жизни, изображением переходов гражданственности из одного состояния в другое. Но и он еще верит в могущество личности в истории и, наряду с изображением народной жизни, требует и биографий ее героев. Сам Устрялов, однако, отказался дать определенную общую точку зрения на нашу историю и замечал, что для этого еще не наступило время.
Таким образом, недовольство трудом Карамзина, сказавшееся и в ученом мире, и в обществе, не исправило карамзинской системы и не заменило ее другою. Над явлениями русской истории, как их связующее начало, оставалась художественная картина Карамзина и не создалось научной системы. Устрялов был прав, говоря, что для такой системы еще не наступило время. Лучшие профессора русской истории, жившие в эпоху, близкую к Карамзину, Погодин и Каченовский (1775-1842), еще были далеки от одной общей точки зрения; последняя сложилась лишь тогда, когда русской историей стали деятельно интересоваться образованные кружки нашего общества. Погодин и Каченовский воспитывались на ученых приемах Шлецера и под его влиянием, которое особенно сильно сказывалось на Погодине. Погодин во многом продолжал исследования Шлецера и, изучая древнейшие периоды нашей истории, не шел далее частных выводов и мелких обобщений, которыми, однако, умел иногда увлекать своих слушателей, не привыкших к строго научному и самостоятельному изложению предмета. Каченовский за русскую историю принялся тогда, когда приобрел уже много знаний и опыта в занятиях другими отраслями исторического ведения. Следя за развитием классической истории на Западе, которую в то время вывели на новый путь изыскания Нибура, Каченовский увлекался тем отрицанием, с каким стали относиться к древнейшим данным по истории, например, Рима. Это отрицание Каченовский перенес и на русскую историю: все сведения, относящиеся к первым векам русской истории, он считал недостоверными; достоверные же факты, по его мнению, начались лишь с того времени, как появились у нас письменные документы гражданской жизни. Скептицизм Каченовского имел последователей: под его влиянием основалась так называемая скептическая школа, не богатая выводами, но сильная новым, скептическим приемом отношения к научному материалу. Этой школе принадлежало несколько статей, составленных под руководством Каченовского.
При несомненной талантливости Погодина и Каченовского, оба они разрабатывали хотя и крупные, но частные вопросы русской истории; оба они сильны были критическими методами, но ни тот, ни другой не возвышались еще до дельного исторического мировоззрения: давая метод, они не давали результатов, к которым можно было прийти с помощью этого метода.
Только в 30-х гг. XIX столетия в русском обществе сложилось цельное историческое мировоззрение, но развилось оно не на научной, а на метафизической почве. В первой половине XIX в. русские образованные люди все с большим и большим интересом обращались к истории, как отечественной, так и западноевропейской. Заграничные походы 1813-1814 гг. познакомили нашу молодежь с философией и политической жизнью Западной Европы. Изучение жизни и идей Запада породило, с одной стороны, политическое движение декабристов, с другой – кружок лиц, увлекавшихся более отвлеченной философией, чем политикой. Кружок этот вырос всецело на почве германской метафизической философии начала нашего века. Эта философия отличалась стройностью логических построений и оптимизмом выводов. В германской метафизике, как и в германском романтизме, сказался протест против сухого рационализма французской философии XVIII в. Революционному космополитизму Франции Германия противополагала начало народности и выяснила его в привлекательных образах народной поэзии и в ряде метафизических систем. Эти системы стали известны образованным русским людям и увлекали их. В германской философии русские образованные люди видели целое откровение. Германия была для них «Иерусалимом новейшего человечества» - как назвал ее Белинский. Изучение главнейших метафизических систем Шеллинга и Гегеля соединило в тесный кружок несколько талантливых представителей русского общества и заставило их обратиться к изучению своего (русского) национального прошлого. Результатом этого изучения были две совершенно противоположные системы русской истории, построенные на одинаковой метафизической основе. В Германии в это время господствующими философскими системами были системы Шеллинга и Гегеля. По мнению Шеллинга, каждый исторический народ должен осуществлять какую-нибудь абсолютную идею добра, правды, красоты. Раскрыть эту идею миру – историческое призвание народа.
Исполняя его, народ делает шаг вперед на поприще всемирной цивилизации; исполнив его, он сходит с исторической сцены. Те народы, бытие которых не одухотворено идеей безусловного, суть народы неисторические, они осуждены на духовное рабство у других наций. Такое же деление народов на исторические и неисторические дает и Гегель, но он, развивая почти тот же принцип, пошел еще далее. Он дал общую картину мирового прогресса. Вся мировая жизнь, по мнению Гегеля, была развитием абсолютного духа, который стремится к самопознанию в истории различных народов, но достигает его окончательно в германо-романской цивилизации. Культурные народы Древнего Востока, античного мира и романской Европы были поставлены Гегелем в известный порядок, представлявший собою лестницу, по которой восходил мировой дух. На верху этой лестницы стояли германцы, и им Гегель пророчил вечное мировое главенство. Славян же на этой лестнице не было совсем. Их он считал за неисторическую расу и тем осуждал на духовное рабство у германской цивилизации.
Таким образом, Шеллинг требовал для своего народа только всемирного гражданства, а Гегель – всемирного главенства. Но, несмотря на такое различие взглядов, оба философа одинаково повлияли на русские умы в том смысле, что возбуждали стремление оглянуться на русскую историческую жизнь, отыскать ту абсолютную идею, которая раскрывалась в русской жизни, определить место и назначение русского народа в ходе мирового прогресса. И тут-то, в приложении начал германской метафизики к русской действительности, русские люди разошлись между собою. Одни из них, западники, поверили тому, что германо-протестантская цивилизация есть последнее слово мирового прогресса. Для них древняя Русь, не знавшая западной, германской цивилизации и не имевшая своей, была страной неисторической, лишенной прогресса, осужденной на вечный застой, страной «азиатской», как назвал ее Белинский (в статье о Котошихине). Из вековой азиатской косности вывел ее Петр, который, приобщив Россию к германской цивилизации, создал ей возможность прогресса и истории. Во всей русской истории, стало быть, только эпоха Петра Великого может иметь историческое значение. Она главный момент в русской жизни; она отделяет Русь азиатскую от Руси европейской.
До Петра полная пустыня, полное ничто; в древней русской истории нет никакого смысла, так как в древней Руси нет своей культуры.
Но не все русские люди 30-х и 40-х гг. думали так; некоторые не соглашались с тем, что германская цивилизация есть верхняя ступень прогресса, что славянское племя есть племя неисторическое. Они не видели причины, почему мировое развитие должно остановиться на германцах. Из русской истории вынесли они убеждение, что славянство было далеко от застоя, что оно могло гордиться многими драматическими моментами в своем прошлом и что оно, наконец, имело свою культуру. Это учение было хорошо изложено И. В. Киреевским (1806-1856). Он говорит, что славянская культура в основаниях своих была самостоятельна и отлична от германской.
Во-первых, славяне получили христианство из Византии (а германцы – из Рима) и их религиозный быт получил иные формы, чем те, которые сложились у германцев под влиянием католичества. Во-вторых, славяне и германцы выросли на различной культуре: первые – на греческой, вторые – на римской. В то время как германская культура выработала свободу личности, славянские общины совершенно поработили ее. В-третьих, государственный строй был создан различно. Германия сложилась на римской почве. Германцы были народ пришлый; побеждая туземное население, они порабощали его. Борьба между побежденными и победителями, которая легла в основание государственного строя Западной Европы, перешла впоследствии в антагонизм сословий; у славян государство создалось путем мирного договора, добровольного признания власти. Вот различие между Россией и Зап. Европой, различие религии, культуры, государственного строя. Так думали славянофилы, более самостоятельные последователи германских философских учений. Они были убеждены, что самостоятельная русская жизнь достигла наибольшего развития своих начал в эпоху Московского государства. Петр В. грубо нарушил это развитие, насильственною реформою внес к нам чуждые, даже противоположные начала германской цивилизации. Он повернул правильное течение народной жизни на ложный путь заимствования, потому что не понимал заветов прошлого, не понимал нашего национального духа. Цель славянофилов вернуться на путь естественного развития, сгладив следы насильственной петровской реформы.
Общая точка зрения западников и славянофилов служила им основанием для толкования не только смысла нашей истории, но и отдельных ее фактов: можно насчитать много исторических трудов, написанных западниками и особенно славянофилами (из славянофилов историков следует упомянуть Константина Сергеевича Аксакова, 1817-1860). Но их труды были гораздо более философскими или публицистическими, чем собственно историческими, а отношение к истории гораздо более философским, чем научным.
Строго научная цельность исторических воззрений впервые создана была у нас только в 40-х гг. XIX в. Первыми носителями новых исторических идей были два молодые профессора Московского университета: Сергей Михайлович Соловьев (1820-1879) и Константин Дмитриевич Кавелин (1818-1885). Их воззрения на русскую историю в то время назывались «теорией родового быта», а впоследствии они и другие ученые их направления стали известны под названием историко-юридической школы. Воспитывались они под влиянием германской исторической школы. В начале XIX в. историческая наука в Германии сделала большие успехи. Деятели так называемой германской исторической школы внесли в изучение истории чрезвычайно плодотворные руководящие идеи и новые методы исследования. Главною мыслью германских историков была мысль о том, что развитие человеческих общин не есть результат случайностей или единичной воли отдельных лиц: развитие общества совершается, как развитие организма, по строгим законам, ниспровергнуть которые не может ни историческая случайность, ни личность, как бы гениальна она ни была.
Первый шаг к такому воззрению сделал еще в конце XVIII столетия Фридрих Август Вольф в произведении «Prologomena ad Homerum», в котором он занимался исследованием происхождения и состава греческого эпоса «Одиссеи» и «Илиады».
Давая в своем труде редкий образец исторической критики, он утверждал, что гомеровский эпос не мог быть произведением отдельной личности, а был постепенно, органически созданным произведением поэтического гения целого народа. После труда Вольфа такое органическое развитие стали искать не только в памятниках поэтического творчества, но и во всех сферах общественной жизни, искали и в истории и в праве. Признаки органического роста античных общин наблюдали Нибур в римской истории, Карл Готфрид Миллер в греческой. Органическое развитие правового сознания изучили историки-юристы Эйхгорн (Deutsche Staatsung Rechtsgeschichte, в пяти томах, 1808) и Савиньи (Geschichte des ro mischen Rechts in Mittelalter, в шести томах, 1815-1831). Эти труды, носившие на себе печать нового направления, к половине XIX в. создали в Германии блестящую школу историков, которая и до сих пор еще не пережила вполне своих идей.
В идеях и приемах ее выросли наши ученые историко-юридической школы. Одни усвоили их путем чтения, как, напр., Кавелин; другие – прямо слушанием лекций, как, напр., Соловьев, который был учеником Ранке. Они усвоили себе все содержание немецкого исторического направления. Некоторые из них увлекались и германской философией Гегеля. В Германии точная и строго фактическая историческая школа не всегда жила в ладу с метафизическими учениями гегелианства; тем не менее и историки, и Гегель сходились в основном воззрении на историю, как на закономерное развитие человеческих обществ. И историки и Гегель одинаково отрицали в ней случайность, поэтому их воззрения могли ужиться в одной и той же личности. Эти воззрения и были впервые приложены к русской истории нашими учеными Соловьевым и Кавелиным, думавшими показать в ней органическое развитие тех начал, которые были даны первоначальным бытом нашего племени и которые коренились в природе нашего народа. На быт культурный и экономический они обращали меньше внимания, чем на внешние формы общественных союзов, так как имели убеждение, что главным содержанием русской исторической жизни была именно естественная смена одних законов общежития другими. Они надеялись подметить порядок этой смены и в нем найти закон нашего исторического развития. Вот почему их исторические трактаты носят несколько односторонний историко-юридический характер. Такая односторонность не составляла индивидуальности наших ученых, а была занесена ими от их германских наставников.
Немецкая историография считала главной своей задачей исследование именно юридических форм в истории; корень этого взгляда кроется в идеях Канта, который понимал историю, «как путь человечества» к созданию государственных форм. Таковы были те основания, на которых строилось первое научно-философское воззрение на русский исторический быт. Это не было простое заимствование чужих выводов, не было только механическое приложение чужих идей к плохо понятому материалу, – нет, это было самостоятельное научное движение, в котором взгляды и научные приемы были тождественны с германскими, но выводы отнюдь не предрешались и зависели от материала. Это было научное творчество, шедшее в направлении своей эпохи, но самостоятельно. Вот почему каждый деятель этого движения сохранял свою индивидуальность и оставил по себе ценные монографии, а вся историко-юридическая школа создала такую схему нашего исторического развития, под влиянием которой до сих пор живет русская историография.
Исходя из мысли, что отличительные черты истории каждого народа создаются его природой и его первоначальной обстановкой, они и обратили внимание на первоначальную форму русского общественного быта, которая, по их мнению, определялась началом родового быта. Всю русскую историю представляли они, как последовательный органически стройный переход от кровных общественных союзов, от родового быта – к быту государственному. Между эпохою кровных союзов и государственною лежит промежуточный период, в котором происходила борьба начала кровного с началом государственным. В первый период личность безусловно подчинялась роду, и положение ее определялось не индивидуальной деятельностью или способностями, а местом в роде; кровное начало господствовало не только в княжеских, но и во всех прочих отношениях, оно определяло собою всю политическую жизнь России. Россия в первой стадии своего развития считалась родовой собственностью князей; она делилась на волости, соответственно числу членов княжеского дома. Порядок владения обусловливался родовыми счетами. Положение каждого князя определялось его местом в роде. Нарушение старшинства порождало междоусобицы, которые, с точки зрения Соловьева, ведутся не за волости, не за нечто конкретное, а за нарушение старшинства, за идею. С течением времени изменились обстоятельства княжеской жизни и деятельности. На северо-востоке Руси князья явились полными хозяевами земли, сами призывали население, сами строили города. Чувствуя себя создателем новой области, князь предъявляет к ней новые требования; в силу того, что он сам ее создал, он не считает ее родовой, а свободно распоряжается ею и передает ее своей семье. Отсюда возникает понятие о собственности семейной, понятие, вызвавшее окончательную гибель родового быта.
Семья, а не род, стала главным принципом; князья даже начали смотреть на своих дальних родственников, как на людей чужих, врагов своей семьи. Наступает новая эпоха, когда одно начало разложилось, другого еще не создалось. Наступает хаос, борьба всех против всех. Из этого хаоса вырастает случайно усилившаяся семья московских князей, которые свою вотчину ставят выше других по силе и богатству.
В этой вотчине мало-помалу вырабатывается начало единонаследия – первый признак нового государственного порядка, который и водворяется окончательно реформами Петра Великого.
Таков, в самых общих чертах, взгляд С. М. Соловьева на ход нашей истории, взгляд, разработанный им в двух его диссертациях: 1) «Об отношениях Новгорода к великим князьям» и 2) «История отношений между князьями Рюрикова дома». Система Соловьева была талантливо поддержана К. Д. Кавелиным в нескольких его исторических статьях (см. том 1 «Собрания Сочинений Кавелина» изд. 1897 г.). В одной лишь существенной частности расходился Кавелин с Соловьевым: он думал, что и без случайного стечения благоприятных обстоятельств на севере Руси родовой быт княжеский должен был разложиться и перейти в семейный, а затем в государственный. Неизбежную и последовательную смену начал в нашей истории он изображал в такой краткой формуле: «Род и общее владение; семья и вотчина или отдельная собственность; лицо и государство».
Толчок, данный талантливыми трудами Соловьева и Кавелина русской историографии, был очень велик. Стройная научная система, впервые данная нашей истории, увлекла многих и вызвала оживленное научное движение. Много монографий было написано прямо в духе историко-юридической школы. Но много и возражений, с течением времени все более и более сильных, раздалось против учения этой новой школы. Ряд горячих научных споров, в конце концов, окончательно расшатал стройное теоретическое воззрение Соловьева и Кавелина в том его виде, в каком оно появилось в их первых трудах. Первое возражение против школы родового быта принадлежало славянофилам. В лице К. С. Аксакова (1817-1860) они обратились к изучению исторических фактов (к ним отчасти примкнули московские профессора Лешков и Беляев, 1810-1873); на первой ступени нашей истории они увидели не родовой быт, а общинный и мало-помалу создали свое учение об общине. Оно встретило некоторую поддержку в трудах одесского профессора Леонтовича, который постарался определить точнее примитивный характер древней славянской общины; эта община, по его мнению, очень походит на существующую еще сербскую «задругу», основанную отчасти на родственных, отчасти же на территориальных отношениях. На месте рода, точно определенного школой родового быта, стала не менее точно определенная община, и, таким образом, первая часть общеисторической схемы Соловьева и Кавелина потеряла свою непреложность. Второе возражение против частной этой схемы сделано было ученым, близким по общему своему направлению к Соловьеву и Кавелину. Борис Николаевич Чичерин (1828-1904), воспитывавшийся в той же научной обстановке, как Соловьев и Кавелин, отодвинул за пределы истории эпоху кровных родовых союзов на Руси. На первых страницах нашего исторического бытия он видел уже разложение древних родовых начал. Первая форма нашей общественности, какую знает история, по его взгляду, была построена не на кровных связях, а на началах гражданского права. В древнерусском быту личность не ограничивалась ничем, ни кровным союзом, ни государственными порядками. Все общественные отношения определялись гражданскими сделками договорами. Из этого-то договорного порядка естественным путем выросло впоследствии государство. Теория Чичерина, изложенная в его труде «О духовных и договорных грамотах князей великих и удельных», получила дальней шее развитие в трудах проф. В. И. Сергеевича и в этой последней форме уже совсем отошла от первоначальной схемы, данной школою родового быта. Вся история общественного быта у Сергеевича делится на два периода: первый – с преобладанием частной и личной воли над началом государственным, второй – с преобладанием государственного интереса над личной волей.
Если первое, славянофильское возражение явилось на почве соображений об общекультурной самостоятельности славянства, если второе выросло на почве изучения правовых институтов, то третье возражение школе родового быта сделано скорее всего с точки зрения историко-экономической. Древнейшая Киевская Русь не есть страна патриархальная; ее общественные отношения довольно сложны и построены на тимократической основе. В ней преобладает аристократия капитала, представители которой сидят в княжеской думе. Таков взгляд проф. В. О.
Ключевского (1841-1911) в его трудах «Боярская дума древней Руси» и «Курс русской истории»).
Все эти возражения уничтожили стройную систему родового быта, но не создали какой-либо новой исторической схемы. Славянофильство оставалось верно своей метафизической основе, а в позднейших представителях отошло от исторических разысканий. Система Чичерина и Сергеевича сознательно считает себя системой только истории права. А точка зрения историко-экономическая пока не приложена к объяснению всего хода нашей истории. Наконец, в трудах других историков мы не встречаем сколько-нибудь удачной попытки дать основания для самостоятельного и цельного исторического мировоззрения.
Чем же живет теперь наша историография? Вместе с К. Аксаковым мы можем сказать, что у нас теперь нет «истории», что «у нас теперь пора исторических исследований, не более». Но, отмечая этим отсутствие одной господствующей в историографии доктрины, мы не отрицаем существования у наших современных историков общих взглядов, новизной и плодотворностью которых обусловливаются последние усилия нашей историографии. Эти общие взгляды возникали у нас одновременно с тем, как появлялись в европейской науке; касались они и научных методов, и исторических представлений вообще. Возникшее на Западе стремление приложить к изучению истории приемы естественных наук сказалось у нас в трудах известного Щапова (1831-1876). Сравнительный исторический метод, выработанный английскими учеными [(Фриман) и др.] и требующий, чтобы каждое историческое явление изучалось в связи с подобными же явлениями других народов и эпох, – прилагался и у нас многими учеными (например, В. И. Сергеевичем). Развитие этнографии вызвало стремление создать историческую этнографию и с точки зрения этнографической рассмотреть вообще явления нашей древнейшей истории (Я. И.
Костомаров, 1817-1885). Интерес к истории экономического быта, выросший на Западе, сказался и у нас многими попытками изучения народнохозяйственной жизни в разные эпохи (В. О. Ключевский и другие). Так называемый эволюционизм имеет и у нас своих представителей в лице современных университетских преподавателей.
Не только то, что вновь вносилось в научное сознание, двигало вперед нашу историографию. Пересмотр старых уже разработанных вопросов давал новые выводы, ложившиеся в основание новых и новых изысканий. Уже в 70-х гг. С. М. Соловьев в своих «Публичных чтениях о Петре Великом» яснее и доказательнее высказал свою старую мысль о том, что Петр Великий был традиционным деятелем и в своей работе реформатора руководился идеалами старых московских людей XVII в. и пользовался теми средствами, которые были подготовлены раньше него. Едва ли не под влиянием трудов именно Соловьева началась деятельная разработка истории Московской Руси, показывающая теперь, что допетровская Москва не была азиатски косным государством и действительно шла к реформе еще до Петра, который сам воспринял идею реформы из окружавшей его московской среды. Пересмотр старейшего из вопросов русской историографии - варяжского вопроса [в трудах В. Гр.
Васильевского (1838-1899), А. А. Куника (1814-1899), С. А. Гедеонова и других] освещает новым светом начало нашей истории. Новые исследования по истории западной Руси открыли перед нами любопытные и важные данные по истории и быту литовско-русского государства [В. Б. Антонович (1834-1908), Дашкевич (р. в 1852 г.) и другие]. Указанными примерами не исчерпывается, конечно, содержание новейших работ по нашему предмету; но эти примеры показывают, что современная историография трудится над темами весьма крупными. До попыток исторического синтеза, поэтому, может быть и недалеко.
В заключение историографического обзора следует назвать те труды по русской историографии, в которых изображается постепенное развитие и современное состояние нашей науки и которые поэтому должны служить предпочтительными руководствами для знакомства с нашей историографией: 1) К. Н. Бестужев-Рюмин «Русская История» (2 т., конспективное изложение фактов и ученых мнений с очень ценным введением об источниках и историографии); 2) К. Н. Бестужев-Рюмин «Биографии и характеристики» (Татищев, Шлецер, Карамзин, Погодин, Соловьев и др.). СПб., 1882; 3) С. М. Соловьев, статьи по историографии, изданные Товариществом «Общественная польза» в книге «Собрание сочинений С. М. Соловьева»
СПб.; 4) О. М. Коялович «История русского самосознания». СПб., 1884; 5) В. С.
Иконников «Опыт русской историографии» (том первый, книга первая и вторая).
Киев, 1891; 6) П. Н. Милюков «Главные течения русской исторической мысли» – в «Русской мысли» за 1893 г. (и отдельно).
На главную
|
