Лики культуры
Т. Кузовчикова
аспирант кафедры зарубежного
искусства СПб Гос. Академии
Театрального Искусства
Монмартр - свободный город
Сегодня Монмартр – это некий культурный миф, принадлежащий рубежу XIX–XX вв., французской «Belle époque» – времени, запечатленного в работах Анри де Тулуз-Лотрека и Жюля Шере, в поэзии Поля Верлена и Артюра Рембо, в музыке Эрика Сати и Клода Дебюсси, в эстрадных песнях Иветт Гильбер и Аристида Брюана, в зрелищах, которые предлагали знаменитые кабаре «Ша Нуар», «Мулен Руж», «Мулен де ля Галетт», «Элизе Монмартр».. Это время было романтизировано уже последующими поколениями, как и сам феномен Монмартра, который, с исторической дистанции, видится олицетворением «чистого искусства».
Подобной идеализации порой не избегают и исследователи: «Рождение французского кабаре связано со временем, когда молодые бунтари устремились подальше от «чрева Парижа», на склоны священного холма, где основали «республику Монмартр» – страну художников и поэтов, прибежище тех, кто поклоняется кумиру искусства, а не золотому тельцу, всех, жаждущих идеала, но презрительно окрещенных «декадентами». Бледные от холода и бессонницы лица кабаретьеров со следами упорной и нездоровой борьбы за существование, «блеск полустрадальческих, полувозбужденных глаз», рваная, сбивчивая речь […] – все служило вызовом и обвинением сытому, преуспевающему миру розовощеких дельцов и обслуживающему буржуа искусству» [1], – утверждает Л. Тихвинская в книге «Жизнь театральной богемы Серебряного века».
Это не совсем так. Северный район Парижа Монмартр, расположенный вдоль 130-метрового холма, официально присоединенный к столице в 1860 г., исторически являвшийся родиной Ордена Иезуитов и колыбелью Парижской Коммуны, знаменитый своими ветряными мельницами и налаженным сельским хозяйством, с 1870-х гг. начал привлекать внимание рабочего класса и молодой артистической богемы по весьма прозаическим причинам: по сравнению с центром города цены на жилье и продукты здесь были значительно ниже. Вскоре бесчисленное количество продуктовых магазинов и ларьков Монмартра потеснят столь же бесчисленные книжные лавки и художественные мастерские.
Монмартр действительно был провозглашен «священным холмом», и сделал это Родольф Сали – основатель первого артистического кабаре «Ша Нуар» (Черный кот) и любитель подобного рода заявлений: «Монмартр – свободный город! Монмартр – священный холм! Монмартр – соль земли, пуп и мозг мира, гранитная грудь, которая утоляет всех жаждущих идеала!» [2]. Декадентство к середине 80-х «стало уже модным мирочувствованием» [3], витраж Адольфа Вийетта под названием «Золотой телец» украшал фасад «Ша Нуар», а «розовощекие дельцы» и прочие буржуа радостно сидели в кабаре за одними столами с представителями богемы: «Знакомство с художниками, обращение к ним на «ты» – было высшим блаженством для всех буржуа, которые любили небрежно бросить: ходил вчера выпить кофе с моими друзьями из Ша Нуар» [4].
Конечно, кабаре появилось на свет не в конце XIX в., но именно в этот период оно становится неотъемлемой частью культурной жизни. Французский историк А. Астр относит создание кабаре к временам Франсуа Вийона и Пьера Гренгуара, подразумевая под кабаре место встреч представителей богемы. Он также констатирует, что еще в XVIII в. во Франции появилось «значительное количество кафе, где собирались поэты, литераторы, коммерсанты» [5]. Кабаре рубежа XIX–XX вв. превращается в популярную индустрию развлечений, доступную каждому. Продолжительность жизни кабаре целиком зависела от таланта его руководителя и оригинальности выбранного жанра. В «Элизе-Монмартр» был возрожден эксцентричный танец («натуралистическая кадриль»), в «Мулен-де-ля-Галетт» все желающие отплясывали вальсы и польки, в «Ша Нуар» зрителям предлагали спектакли театра теней; творчество Иветт Гильбер и Аристида Брюана (излюбленных героев работ Тулуз-Лотрека) – способствовало развитию культуры французского шансона, наконец, в 1889 г. было открыто знаменитое и сегодня кабаре «Мулен Руж».
Вызовы и обвинения мало занимали умы молодых художников и поэтов Монмартра, о которых в 1926 г. вспоминал Морис Донне: «Вся эта молодежь – дитя буржуазии, вольтерианские умы, лишенные ума Вольтера – жила в невероятной беззаботности, полагаясь на случай. Мы не предполагали ни войны, ни большевизма; мы думали только о любви. К 1890 г. в воздухе витала легкость идей и нравов, которая всем была в новинку. Нас пьянил аромат не свободы, но свобод, всех возможных свобод, и поначалу его принимали за легкомыслие. […] Танцовщице укорачивали юбку, […] месье сбривали бакенбарды, дам избавляли от кринолинов. Париж тоже преображался: вскоре выражение fin de siècle – со всем многообразием значений – стало передаваться из уст в уста. […] Обсуждали черную лошадь генерала, черный корсет мадам Морен и черные перчатки Иветт Гильбер; дамы носили черные чулки, парижане распевали куплеты песен из кабаре Черный кот и видели жизнь в розовом цвете» [6].
Французские кабаре не были площадкой для театральных экспериментов профессиональных актеров и режиссеров – для этого в Париже существовали многочисленные частные театры. О. Норвежский в докладе 1910 г., посвященном французскому кабаре, на свой вопрос: «Кто эти chansonieur’ы и cabaret?», – давал такой ответ: «Это неведомые художники, les artistes, как именуют себя люди искусств в Париже, которые предпочли сытно есть и вкусно пить в награду за игривое издевательство над беспечной la bourgeoisie, чем голодать в своих мансардах и в злобе сжимать кулаки против нее же. Это милые и жизнерадостные сыны богемы, заразившиеся сугубым материализмом и житейским скептицизмом века» [7].
Их классификацию привел еще в 1850 г. Анри Мюрже в своем произведении «Сцены из жизни богемы», ставшему основой оперы Пуччини «Богема». В предисловии к роману он делал такой вывод: «Тот, кто вступает на пути искусства и не имеет иных источников пропитания, вынужден проходить проложенными богемой тропами. […] Богема есть этап в жизни художника, прелюдия к академическому креслу, больничной койке и савану» [8]. Но в период «Бель–эпок» она становится несколько иной: «Самый переход к Cabaret знаменовал собой известного рода испорченность нынешних парижских bohemien’ов» [7, с. 215], – утверждает Норвежский. Театральный критик Жюль Леметр описывает завсегдатаев Ша Нуар так: «Это место встреч богемы – благопристойной и аккуратно одетой, возможно лишь немного нервной, которая отдаленно напоминает персонажей Анри Мюрже. Покровителем этих молодых литераторов воистину является Франсуа Вийон, но тот Вийон, который вовсе не колотит стражу, совсем не ворует потроха и никогда не будет повешен» [9].
Уже к началу 80-х кафе и кабаре на Монмартре становились частью повседневной жизни парижан: «Для каждого здесь нашлось бы кафе по вкусу – для строителей, горничных, медсестер, предпринимателей и, конечно же, никому не известных художников и писателей, занятых своей карьерой» [10]. В «Нувель Атен» (Новые Афины), «Ра мор» (Дохлая крыса), «Ля гранд пинт» (Большая кружка) можно было встретить Э. Мане и Э. Дега, С. Малларме и Э. Золя, К. Писсаро и А. Сислея. Особенной популярностью пользовалась «Ля гранд пинт» – первое «художественное» кафе Монмартра, открывшееся на авеню Трюден в 1878 г. «На стенах были вывешены работы многочисленных художников – завсегдатаев кафе. […] Владелец Ля Гранд Пинт являлся также торговцем произведениями искусства; из любви к искусству он превратил свое кафе в художественную галерею» [11]. Здесь встречались писатели и художники, собиралась «изысканная публика, чтобы поспорить о литературе, послушать импровизированные выступления поэтов, певцов, музыкантов» [2]. Успех именно этого кафе вдохновил Родольфа Сали на создание своего Ша Нуар – кабаре, которое в скором будущем привлечет «весь Париж».
Тщеславный, артистичный, жаждущий успеха – для себя и для своего предприятия, Сали редко ошибался, когда шел на финансовую авантюру или видел новый талант: «Из простого кафе Ша Нуар превратилось в кабаре, редакцию газеты, театральный зал и место для выставок. Было много подражателей, но оно не имело себе равных» [12]. С 1886 по 1897 гг. главным делом для сотрудников Ша Нуар, на которое были направлены все художественные силы и все финансовые траты, равно как и главным событием для публики являлись представления театра теней. Современники долго будут вспоминать эти теневые спектакли: «Эпопея», посвященная параду наполеоновских побед; «Искушение святого Антония», «За Путеводной звездой», «Сфинкс» и многие другие.
Во многом благодаря артистическим и административным талантам Родольфа Сали Монмартр прославился на весь Париж, превратился в культурный центр эпохи. Ему же принадлежал знаменитый лозунг: «Что такое Монмартр? Ничего! Чем он должен быть? Всем!» [13]. Ша Нуар внес свой вклад во многие сферы искусства, стал свободной площадкой для начинающих поэтов, художников, музыкантов, шансонье, чье творчество впоследствии было общепризнано. Ша Нуар был отправной точкой в культуре французского кабаре – особой художественной модели, ставшей символом уходящего времени, которое в 1914 г. завершит Первая мировая война.
Литература
1. Тихвинская Л. Жизнь театральной богемы Серебряного века: (Кабаре и театры миниатюр в России 1908-1917). – М., 2005. – с. 21.
2. Перрюшо А. Жизнь Тулуз-Лотрека. – М., 1994. – с.67.
3. Поэзия французского символизма. Лотреамон. Песни Мальдорода. – М., 1993. – с. 29.
4. Veber P. Les Cabarets artistiques et la Chanson // Revue Dramatique. 1889. 15 déc. P. 334. Цит. по: Le Chat Noir: (1881-1897). Les dossiers du Musée d’Orsay. Paris, 1992. P. 6-7.
5. Astre A. Les cabarets littéraires et artistiques // Les spectacles à travers les ages. Paris., s.a. T.1. P. 331.
6. Donnay M. Autour du Chat Noir. Paris, 1926. P. 43-44.
7. Норвежский О. Cabaret // Театр и искусство. – 1910. – №10. – с.214.
8. Мюрже А. Сцены из жизни богемы. – М., 2008. – с.9.
9. Lemaitre J. Le Chat Noir // Lemaitre J. Impressions de théâtre. Paris, 1888. 2-ème série. P. 319-320.
10. Fields A. Le Chat Noir: (A Montmartre Cabaret and Its Artists in Turn-of-the-Century Paris). Santa Barbara, 1993. P. 8-9.
11. Ibidem. P. 10.
12. Le Chat Noir: (1881–1897). Les dossiers du Musée d’Orsay. Paris, 1992. P. 52.
13. Fields A. Op. cit. P.37.
Е. Жаринова
Cuba Libre
Путешествие на остров Свободы.
Куба – любовь моя,
Остров зари багровой.
Песня летит над планетой звеня –
Куба – любовь моя!
Песня А. Пахмутовой
на слова Н. Добронравова и С. Гребенникова
Путешествие по Кубе не сравнить ни с чем. О нем трудно рассказывать, потому что королевские пальмы, кораллы, Че Гевара, испанская архитектура, тропические джунгли, водопады и т.д. и т.п. вливаются в тебя ядерным коктейлем. Например – Cuba Libre (светлый ром, кола и лайм). После него – как после тринадцатичасового перелета и восьмичасовой разницы во времени – не помнишь, как тебя зовут. И только следуя по страницам собственного фотоальбома, можно рассказать что-то связное.
Итак, спустя 13 часов после вылета из Москвы мы приземлились в столице Кубы, Гаване, в аэропорту им. Хосе-Марти . Нас привезли в отель «Inglaterra», один из старейших отелей в городе, открытый в 1875 г., и мы сразу же оказались в самом сердце La Habana Vieja – историческом центре кубинской столице.
Выходишь на старенький балкон – и прямо из ночного мрака на тебя смотрят статуи со стены Gran Teatro. В лобби и ресторане – мавританские мозаичные мотивы и высокие кованые решетки. А на улицах – тишина. И это в восемь часов вечера, в столице! Надо сказать, что мы с большим трудом нашли, где выпить приветственный «мохито». На Кубе социализм, и трудящиеся рано ложатся спать…
Зато поутру столица оживает. Лица всех оттенков коричневого, разноцветные и белоснежные наряды, звуки сальсы и румбы. А вокруг – застывшая музыка, архитектурные шедевры испанцев. Гавана – город красивый до слез, но эта красота вся на контрастах. И за высоченными, как ворота, окнами старинных домов мелькает развешанным бельем нищета.
 Помните фантастические истории о Странниках, высокоразвитой инопланетной цивилизации? Они построили города и ушли навсегда, а на их месте поселились другие существа. Такое ощущение вызывает Гавана…
К самому знаменитому кабаре «Тропикана» ведут пугающе темные улицы. Но «Тропикана» оправдывает высокие цены на билеты. Это праздник музыки и танцев, стройных ног и белоснежных улыбок, сногсшибательных костюмов и огней в тропической ночи.
После Гаваны мы отдохнули денек на Варадеро и отправились в Тринидад. Это было великое путешествие!
Начнем с того, что человек, говорящий по-английски, на Кубе редкость. Указателей на дороге тоже мало. Названия мест часто написаны на серых придорожных камнях вперемешку с лозунгами «Patria o muerte» и «viva Fidel». Так что мы преуспели в языке жестов, а также начали брать попутчиков. Автостоп на Кубе – обычное средство передвижения, ибо общественного транспорта мало. А вообще, на Кубе все ездят на лошадях. Повсюду возницы в повозках и кабальеро в сомбреро, и это не туристическая диковинка.
Плутая по проселочным дорогам, мы добрались до южного, карибского побережья Кубы в районе залива Свиней. Между Плайя-Ларго и Плайя-Хирон мы остановились на диком пляже. Понимаете – дикий коралловый пляж, синева Карибского моря, пальмы и никого, кроме нас! На берегу – обломки окаменевших кораллов, розовые коралловые веера, огромные раковины, внушительные скелеты крабов. Под водой – симпатичные обитатели коралловых рифов.
Но залив Свиней интересен не только любителям дайвинга, но и знатокам кубинской истории. Это место прославилось решающей победой войск Фиделя Кастро над контрреволюционным десантом в 1961 г. Обломки американских самолетов, фотографии героев сражения и их личные вещи мы видели в музее Хирон.
И снова – дорога. Над обочиной парят грифы, они на Кубе вместо ворон. Всюду серые свечи королевских пальм. И ни одной машины навстречу…
В Тринидад мы въехали на закате. Найти здесь жилье несложно, можно сказать, оно само находит туристов. Мы поселились в одном из удивительных старинных домов.
Дома и церкви Тринидада построены на рубеже XVIII и XIX вв. Полы в них покрыты нарядной плиткой, что придает дворцовый вид даже самому скромному жилью. Окна такие высокие, что их можно перепутать с дверями, и закрыты деревянными жалюзи. В домах – старинная мебель. Есть резная деревянная, а есть ажурная металлическая, крашенная в разные цвета. Неслучайно город-музей Тринидад занесен в список Всемирного наследия ЮНЕСКО. Он словно застыл в вековом сне, и его булыжные мостовые по-прежнему чаще слышат цокот копыт, чем шорох шин…
В нашем патио росли апельсиновые деревья. По утрам хозяйка в ночной рубашке наливала нам кофе. Ночами было очень тихо, и лишь под утро будили петухи…
Мы провели в Тринидаде один целый день и узнали много его тайн. Например, здесь очень легко найти место, чтобы  выпить, и трудно – чтобы поесть. Но на улице к тебе подходит вежливый кубинец и предлагает проводить в «чудесный ресторан». Аккуратно накрытые столы скрываются от государства во внутренних двориках, там подают простую, но вполне съедобную еду. С колокольни видны горы, поросшие джунглями. В монастыре устроен музей победы над бандитами. Ночью сказочным кажется садик на главной площади – с белоснежными ажурными скамеечками, миниатюрной статуей и, конечно, пальмами. Днем Тринидад живет обычной бытовой жизнью, старики вытаскивают на улицу антикварные кресла, пахнет свежеразделанной рыбой или мясом. Достопримечательностей в Тринидаде немного, точнее, примечателен он сам целиком. Но чтобы это понять, его надо как следует вытоптать ногами, как это сделали мы.
Обратно на Варадеро мы решили проехать через Санта-Клару, где ныне похоронен команданте Че Гевара. Дорога шла напрямик через горы. Горы, покрытые тропическим лесом, – это красота, от которой захватывает дух. Мы видели серебряные нити водопадов, гигантские сети лиан – и всюду она, королевская пальма. Мы выходили из машины, слушали пение птиц, дышали сладким после дождя воздухом и неизвестными цветами. Мы чувствовали себя героями детского кино, полного романтики и приключений. Никакая экскурсия не заменит этого тет-а-тет с природой.
Санта-Клара – город, основанный в XVII в. Но прославился он в 1958 г., став центром партизанской борьбы. На подступах к городу отряд Че Гевары захватил бронепоезд с боеприпасами, отправленный диктатором Батистой. Сам Эрнесто Рафаэль Гевара Линч де ла Серна (1928-1967) был пойман и казнен во время революционной деятельности в Боливии. В 1997 г. его останки были переданы на Кубу и захоронены в Санта-Кларе, в специально построенном мавзолее. Над мавзолеем установлен огромный монумент Че Гевары.
Дорога на Варадеро затянулась у нас до темноты. Мы снова ехали по каким-то проселкам. Кубинцы отдыхали перед рабочей неделей. Кое-где проезжали всадники с бутылками рома. А что? Лошадь – не машина, кто сказал, что ею нельзя управлять в пьяном виде?
Наконец мы оказались «дома» и смогли припасть к источнику благ «all inclusive». Но в отеле нам не сиделось, и мы предприняли еще одно путешествие, на этот раз – экскурсию джип-сафари.
На подобных экскурсиях мы бывали в других странах, но кубинская понравилась нам больше всего. Было и катание по сельским выбоинам, и вполне аутентичные индейские танцы, и посещение крестьянской фермы с поеданием бананов – не чета нашим импортным! Из-под колес порскали свиньи, дорогу вальяжно переходили коровы и лошади. На коралловом пляже нам предложили сноркелинг и дайвинг, а так же пинья коладу в натуральном кокосовом орехе. После морской соли мы искупались в пресноводном пещерном озере. Затем – прогулка на кораблике по реке Канимар. Ее берега, поросшие непроходимым лесом, все время напоминали путешествие героев конан-дойлевского «Затерянного мира». Казалось, вот-вот – и в сердце чащи раздастся зловещий рокот барабанов. Или вылетит птеродактиль. Ни того, ни другого не случилось, но огромная серая цапля долго сопровождала нас, перелетая с одного дерева на другое.
Снова слов не хватит, чтобы рассказать об экзотической красоте речных берегов! Корни мангровых деревьев образовывали целые колоннады, зеленые дворцы над рекой. Желтые воды были мутны и ленивы, и только рябила рыба, которой там наверняка полно.
Что вспомнить еще о Кубе? Смуглых пионеров в коротеньких юбочках и штанишках. Чернокожую невесту в старом американском кабриолете (конечно, красном!) и белоснежном подвенечном платье. Жирного краба, перебегавшего нам дорогу и зловеще щелкавшего клешнями. Дым сигар, вкус мохито и дайкири. Шторм на Атлантике, когда только русские лезли купаться, несмотря на свистки спасателя. Теплейшую воду Карибского моря, в которой даже потеешь, плавая. Стадо синих рыб, спешащее по своим рыбьим делам. И снова ее – королевскую пальму, превращавшую в экзотическую сказку любой пейзаж. Короче говоря, поезжайте на Кубу сами. И пусть остров Свободы покажется вам с другой, но тоже прекрасной стороны!
Н. СВЕТЛОВА
Подарок для Софии
Любовь не проходит бесследно. Она переживает влюбленных в картинах Джотто, шекспировских сонетах, в мраморном кружеве Тадж-Махала. Таким памятником великой любви является и парк «Софиевка», расположенный на окраине украинского города Умани в Черкасской области. В 1802 г. граф Станислав Потоцкий подарил этот шедевр паркового искусства на именины своей жене Софии. Правда, известно, что этот подарок не был сюрпризом. Красавица София Витт, гречанка по происхождению, сама мечтала о чудном уголке, где на каждом шагу статуи и мраморные беседки будут напоминать ей о далекой Элладе.
 Рубеж XVIII и XIX столетий в европейской культуре ознаменован возникновением во всех областях искусства нового стиля. Строгие каноны классицизма сменились чувственной свободой сентиментализма и романтизма. В парковом искусстве это выразилось в том, что на смену аккуратно подстриженным аллеям пришли уголки нетронутой природы, ничем не отличающиеся от настоящих, если бы… Если бы они не превосходили их по разнообразию ландшафтных форм, роскоши растительности и живописности видов. «Софиевка» – один из таких образцов пейзажной парковой композиции воды, земли, архитектурных сооружений и скульптур. Он занимает площадь в 154,7 га.
Парк был основан в 1796 г. Его первым архитектором стал Людвиг Метцель, известный в свое время польский военный инженер. Под его руководством крепостные крестьяне рыли пруды, сооружали водопады и каскады, имитирующие естественные, водружали в живописном беспорядке гигантские камни. Впрочем, и сама природа способствовала исполнению замысла: живописная река Каменка, вековые деревья, овраги и ручьи, нагромождение каменных глыб. Трудно было бы найти более удачное место для строительства парка.
Главная композиция парка проходит по руслу Каменки, где сооружен ряд самостоятельных бассейнов и прудов. Есть также шлюзы, каскады, подземная река Ахеронт.
Благодаря таланту его создателей, искусственные фонтаны, гроты, подземные реки стали единым целым с природным ландшафтом. А мраморные скульптуры, выписанные Потоцким из Франции и Италии, превратили парк в сказочное  царство нимф, фавнов и дриад, греческих богов и древних философов. По замыслу архитектора, парк стал наглядной иллюстрацией к отдельным частям поэм Гомера «Илиада» и «Одиссея».
Терраса Муз, Левкадская скала, Терпейская долина, грот Венеры, павильон Флоры… Названия этих достопримечательностей создают неповторимую атмосферу мифологической древности.
В середине Нижнего озера из широко раскрытой пасти змеи, извивающейся на камне, бьет столб воды — фонтан «Змея». Вода поступает в фонтан по подземному водопроводу, выложенному из гранитного тесанного камня вдоль дороги, которая ведёт от академии и оранжереи к павильону Флоры.
Грот Калипсо высечен в природной скале. Недалеко от входа на правой стене остались выдолбленные в стене две строчки на польском языке, которые принадлежат Станиславу Потоцкому: «Забудь тут память о несчастье и прими счастье выше, если же ты счастливый, так будь ещё счастливее».
Здесь, в «Софиевке» все дышит живой античностью. И это во многом благодаря пышной и яркой украинской природе, которая ничем не уступает средиземноморской. Экзотические растения, прижившиеся в парке, довершают сходства. Именно благодаря уникальной ботанической коллекции Софиевке присвоено название Национального дендрологического парка.
В парке произрастает свыше 3 323 видов (видов, форм, сортов, культиваров) местных и экзотических деревьев и кустов. Среди них – болотный кипарис, сосна Веймутова, тюльпанное дерево, платан, гинкго, ели и многие другие. Одних только роз здесь 320 сортов, орешника – 25, рододендронов – 57.
30 марта 1859 г. царским указом «Софиевка» передана в ведение Главного училища садоводства России, переведенного из Одессы в Умань. Парк продолжал называться «Царицыным садом», хотя указом царя он был назван «Уманским садом Главного училища садоводства». С 1899 г., под руководством профессора В.В. Пашкевича, парк пополнился новыми насаждениями.
В начале XX в. в училище работали известные специалисты в области плодоводства и овощеводства России.
После революции «Софиевку» стали называть «Садом III Интернационала». Ныне здесь расположен Уманский государственный аграрный университет.
А еще в Софиевке можно совершить невероятное путешествие по подземной реке Ахеронт. Желающие погружаются в огромную, грубую, какую-то первобытную лодку и двигаются по каналу через грот. Лодочник Харон – загорелый парень – отталкивается палкой от шершавых каменных стен. Тихо. Туристы невольно прекращают болтовню. Гулко плещется вода. И в миг, когда солнечный свет остается позади, может показаться, что это совсем не экскурсия… Но вот в конце туннеля снова вспыхивает свет, статуи подставляют яркому украинскому солнцу бледные и прекрасные лица, и единственное, о чем остается жалеть, – о том, что даже эта долгая прогулка подходит к концу…
Н.Н. ПОКРОВСКАЯ
Чайная церемония
Актуален ли сегодня древний ритуал?
Мода на восточную глубину в нашей безумной повседневной суете пришла на Запад еще в 1980-е гг. Именно тогда все повально стали изучать йогу, медитацию, дзен и ушу.
Меня же, как человека ленивого, в восточной культуре привлек другой способ находить счастье и отражение Вселенной в капле – ритуал.
Создавая свои собственные ритуалы, мы придаем стабильность и устойчивость потоку жизни, текущему сквозь нас. Поэтому человек, осознанно или неосознанно, создает ритуалы повсюду: что Вы делаете утром? Чистите зубы? Нежитесь в постели? – если Вы повторяете это каждое утро – поздравляю, Вы пользуетесь древнейшим способом снятия стресса – Вы создали ритуал.
 ЦЕРЕМОНИЯ ЧАЯ
Для меня ритуалом является чашечка чая утром. Сначала – это была просто кружка чая. Но с течением времени, в командировках и на стажировках, в беготне по трем-пяти работам (как и большинство наших российских профессоров в наше безумное время) – оказалось, именно эта чашечка чая (фарфоровая на одной работе, пластиковый стаканчик на другой, фирменный стеклянный бокал с логотипом на третьей… и старая любимая фаянсовая кружка дома) была неизменным столпом моей жизни.
И мудрая неторопливость японской чайной церемонии вдруг безыскусно и незаметно проникла в мою личную, сугубо западную цивилизованную спешку.
ЧАЙНАЯ ЦЕРЕМОНИЯ
Итак, что же такое чайная церемония – в ее канонической форме?
Классическая чайная церемония проводится в специально оборудованном месте. Обычно это огороженная территория, войти на которую можно через массивные деревянные ворота.
Перед проведением церемонии, во время сбора гостей, ворота открываются, давая гостю возможность войти, не беспокоя хозяина, занятого подготовкой.
На территории «чайного комплекса» находится несколько строений и сад. В каждом конкретном случае стараются создать максимально эстетичный ансамбль, естественно вписывающийся в местность и создающий впечатление «продолжения природы».
Непосредственно за воротами располагается «прихожая», где гость может оставить вещи и переменить обувь. Главное строение – чайный домик – находится в глубине чайного сада. Чтобы попасть туда, нужно пройти через сад по выложенной камнем дорожке.
Существует несколько вариаций чайной церемонии для ситуаций, когда проведение её в «классическом» варианте невозможно. Можно ограничиться для проведения церемонии специальным павильоном, отдельной чайной комнатой или просто отдельным столом.
На момент прибытия гостей огонь в очаге уже горит, котёл с водой стоит над огнём.
Войдя в домик, хозяин кланяется гостям и занимает своё место – напротив гостей, около очага. Рядом с местом хозяина расположены необходимые для приготовления чая предметы: деревянная шкатулка с чаем, чаша и бамбуковая мешалка.
Хозяин приступает к приготовлению чая. Весь процесс проходит в полном молчании.
Все внимательно наблюдают за действиями хозяина и вслушиваются в звуки огня, закипающей воды, струй пара из котла, к которым позже добавляются тихие звуки, производимые манипуляциями хозяина с чашей, чаем и утварью.
Хозяин сначала проводит символическое очищение всей используемой утвари, затем приступает к приготовлению чая. Все движения в этом процессе строго выверены и отработаны, хозяин движется в такт дыханию, гости внимательно наблюдают за всеми его действиями. Это самая медитативная часть церемонии.
Чай засыпается в грубую керамическую чашу, туда же заливается небольшое количество кипятка, содержимое чаши и появляющаяся пена размешиваются. Затем в чашу добавляется ещё кипяток, чтобы довести чай до нужной консистенции.
Чашу с приготовленным чаем хозяин с поклоном подаёт гостям (традиционно – по старшинству, начиная с самого старшего или самого почётного гостя).
Гость кладёт на левую ладонь шёлковый платок, принимает чашу правой рукой, ставит её на левую ладонь и, кивнув следующему по порядку гостю, отпивает из чаши.
Затем он кладёт платок на циновку, обтирает край чаши бумажной салфеткой и передаёт чашу следующему. Каждый гость повторяет процедуру, и чаша возвращается к хозяину.
С этого момента начинается следующая стадия – хозяин готовит лёгкий чай в отдельной чашке для каждого из гостей. Начинается беседа. Эта часть церемонии – отдых, во время неё не говорят о делах, повседневных заботах
Удивительно, не правда ли? Можем ли мы себе такое позволить?
Поразительно то, что японцы – в их технологическом XXII веке – могут!
ЧАЙ
Изначально чай использовали в лекарственных целях. Лишь при китайской династии Тан, пришедшей к власти в 618 г. н.э, чай стали употреблять в качестве напитка.
По старинному китайскому преданию создателем чая был Шэнь-Нун, имевший змеиное тело и человеческое лицо, глава рода Цзян, покровитель земледелия и медицины. По старинному китайскому поверью Шэнь-Нун искал целебные травы, он кипятил их в своем котле, получая целебные отвары. Однажды в котел случайным образом упали несколько листьев с чайного дерева. Отвар настолько понравился Шэнь-Нуну по вкусу, придал ему так много сил, что с тех пор он не пил других напитков кроме чая.
Существует и другая история, которая приписывает изобретение чая буддийскому монаху, первому патриарху Чань-буддизма, Бодхидхарме. Бодхидхарма прибыл в Китай, чтобы проповедовать свое учение и однажды уснул во время медитации. Проснувшись, он в ярости отрезал себе веки, на этом месте выросло чайное дерево. Бодхидхарма попробовал отвар из листьев дерева и обнаружил, что напиток бодрит и заряжает энергией. Так распространилось употребление чая.
ВОДА?
Моя подруга-китаянка мне говорила, что самый вкусный чай надо пить там, где он вырос – только там правильно сочетается вкус чая и вкус воды.
В Древнем Китае воду для заварки привозили из горных источников, а во Вьетнаме зелёный чай раньше заваривали исключительно дождевой водой.
Для заварки необходимо, чтобы вода была чистая и мягкая. Для вкусного чая нам лучше не просто отфильтровать воду, но и отстоять ее – тогда следы хлорирования и все лишнее не будет портить вкус чая.
Я делаю просто: вливаю в чайник только верхнюю часть воды из кувшина с фильтром.
Вода проходит три стадии кипения:
1) на боковых поверхностях чайника образуется небольшое количество пузырьков;
2) затем вода начинает заметно кипеть и образуется очень много пузырьков – поверхность воды из-за обилия пузырьков начинает белеть, и эту стадию ещё называют «белым ключом». В этот момент звук самый громкий, чайник трудится, как взлетающий самолет. Для заваривания чая нужна вода именно второй стадии кипения, хотя, к сожалению, поймать ее бывает непросто;
3) когда вода уже бурлит, из носика валит пар – образуется «тяжелая» вода, вредная для здоровья , поскольку в ней молекулы воды с «легкими» атомами водорода (с протием) улетучиваются, а молекулы с атомами тяжелого водорода (с дейтерием) остаются в силу их массы.
Китайцы, возможно, и не знали о «тяжеловодородной» воде, но точно знали, что долго кипящую воду для заваривания чая использовать нельзя.
НЕКОТОРЫЕ ХИТРОСТИ ЗАВАРИВАНИЯ ЧАЯ
Когда мы были в Китае, нас водили в «дом чая» - аналогично походам на жемчужные или шелковые фабрики, для продажи туристам товаров. Там нам подсказали несколько правил:
зеленый чай насыпают в заварник, ошпаривают кипятком, сразу же сливают первую воду, потом заливают кипятком для заваривания на 3-5 минут, но есть виды зеленого чая, который заваривают до 15 минут;
черный чай «споласкивать» не принято, его просто сразу же заваривают;
лучше использовать фарфоровый или фаянсовый чайник, нельзя заваривать чай в металлической посуде, за исключением серебра;
чай кладут в сухой и тёплый чайник, для этого я лично ополаскиваю чайник кипятком заранее и жду, пока он высохнет;
можно сделать заварником пару встряхивающих круговых движений; как бы «размазать» засыпанный внутрь чай по стенкам нагретого заварника – суньте нос внутрь заварника и понюхайте! «Размазывание» заварки по стенкам чайника увеличивает площадь соприкосновения кипятка с чаинками, следовательно, скорость и качество экстрагирования;
насыпав заварку и залив её кипятком, закрываем чайник крышкой и накрываем салфеткой крышку и носик чайника. Не стоит слишком укрывать чайник – чай будет сильно преть и терять свой вкус;
аромат чая во многом определяется эфирными маслами, которые образуются в пене чая, поэтому после заваривания рекомендуют размешать ложечкой образовавшуюся пену.
И напоследок – шутка в области напитков. Однажды я пробовала фантастическую смесь: хороший заварной кофе + чай + мед + лимон.
С.П. ТИХОНОВ
PhD, доцент СПбГЭУ
Неуловимые англичане
Грани британской идентичности.
Английский национальный характер давно стал явлением банальным. Стоит только упомянуть об английском менталитете, как тут же приходят на ум неизбежно повторяемые стереотипы. В этот список можно тут же включить верность традиции и привязанность к своей истории, в которой было так много славных страниц: и Ватерлоо – горечь французов, – и разгром Великой Армады – предмет стыда гордых испанцев, и легкие чайные клиперы – причина владычества Британии и источник ее богатств на долгие времена. Наконец, освоение Америки, и многое, многое другое.
И все это кипело и плавилось в котле постоянной раздвоенности характера: кельтской необузданной мятежности и стремления к стабильному, ничем не нарушаемому покою, воплощенному в английской традиции и викторианских ценностях.
Но в британском характере была еще и «stiff upper lip», «напряженная верхняя губа», олицетворяющая самообладание,  сдержанность, невозмутимость и индивидуализм. Англичане считают самообладание главным достоинством своего характера. В радости и в горе, при успехе и неудаче человек должен оставаться невозмутимым хотя бы внешне, а еще лучше – если и внутренне. С младых ногтей англичанина учат сносить холод и голод, преодолевать боль и страх, обуздывать привязанности и антипатии. Открытое, раскованное проявление чувств считается признаком невоспитанности. Слова «держи себя в руках» (stiff upper lip) поистине можно назвать первой заповедью «правоверного» англичанина.
Конечно, к XXI веку все меньше британцев отвечает этому стереотипу, и презрительно поджатая верхняя губа уже не показатель для современных британцев. Все чаще сочетание «keep a stiff upper lip» интерпретируется как «Не унывай!» или «Держи удар!». И все же, «жесткая верхняя губа» продолжает доминировать в характере англичанина и его культуре.
Почему это понятие столь значимо для англосаксонского менталитета? Каково его происхождение и что стоит за этим необычным для нас выражением? Существует точка зрения о том, что выражение «stiff upper lip» возникло еще в ранние времена существования британского Королевского флота и связано с ритуалом захоронения моряков в море. Сами англичане, пытаясь хоть как-то объяснить это неимоверно трудное понятие, могут сказать следующим образом: “When someone stands on your foot and it aches badly, you say “Sorry” with a smile on your lips but with a pain in your eyes. And that’s stiff upper lip” . Как это тонко и умно – «…с улыбкой на устах и с болью в глазах..»
К «stiff upper lip» тесно примыкает понятие Underdog, которому словарь Longman Dictionary of Culture дает следующие определения:
underdog:
1.a weaker person, that is always treated badly by others.
2.a person, team, etc. that is expected to lose in a competition with another.
Смысл слова сводится к тому, что из двух борющихся один оказывается слабее. Английская мораль требует поддержки слабого. Этого же требует правило “fair play” (правило честной игры), которое также значимо для англосаксонской ментальности и которое связано с underdog и соответственно со stiff upper lip. Интересно отметить, что правило поддержки underdog «работает» лишь в тех случаях, когда последний (т.е. более слабый, вероятный проигравший) сохраняет “stiff upper lip”.
Если соревнуются два игрока или две команды, то «правило underdog» требует поддержки более слабой стороны. “You always support the underdog”, “You have to support the underdog”, – заявляют англичане, как будто это фундаментальный закон природы.
 Описание этих особенностей британского характера было бы неполным, если не упомянуть еще об одной его черте. А именно, understatement. Понять это слово так же сложно, как и понять англичан вообще. Ведь они самая неуловимая нация в мире. Интерпретировать понятие Understatement на русский язык можно как недооценка, преуменьшение, смягчение, недосказание, умолчание и т.д. В английском языке understatement можно сконструировать при помощи использования большого количества слов типа quite,rather, a bit, a little: I have a bit of a headache (хотя на самом деле у говорящего раскалывается голова); I am in a bit of a hurry. Цель недооценки – усилить впечатление у собеседника, например, что вы сдержанны. Не обмануть, но создать иллюзию умеренности, впечатлить умеренностью и сдержанностью.
Можно полагать, что недооценка – лучшее средство сохранения дружеских и деловых отношений между собеседниками или своеобразный способ смягчения высказывания, происходящего из «code of moderation» («кодекса умеренности»), свойственного речи настоящего джентльмена. Это компромисс между манерами и правдивостью. Understatement – прием намеренного занижения оценки или неполной подачи информации о предмете.
Недооценка представлена широко в современном английском языке, что отражает темперамент англичан, их нежелание излагать свои мысли слишком категорично. Это явление настолько характерно для англичан и английского языка, что пронизывает весь его лексикон, всю его сущность и, разумеется, неповторимость английского характера. Например, когда начальник увольняет подчиненного, он говорит (спокойно и без раздражения): « Я боюсь, что Вам было бы трудно в нынешних условиях нести такую тяжелую нагрузку, и я искренне надеюсь, что Вы найдете в другом месте лучшее применение своим способностям. Мы все глубоко сожалеем, что Вы будете работать не у нас…» И так далее.
Англичанам свойственно приуменьшать даже самую страшную катастрофу. Если француз явится к званому обеду с опозданием на час потому, что он перепутал день, он целый вечер будет говорить об этом невероятном происшествии. Англичанин же, если он опоздает на несколько минут потому, что его квартиру до потолка затопил сосед, скажет, что «его задержало маленькое недоразумение». На смертном одре истинный англичанин, обращаясь к родственникам, посетует, что «несколько задерживает их», вместо того чтобы покинуть этот мир быстро и тихо.
Можно ли научиться understatement? Вряд ли. Это явление, присущее только детям Туманного Альбиона. Оно пронизывает всю английскую культуру. Кто из нас не восхищался их великой литературой, ироничной, неуловимой по своей манере, стилистическому изяществу и утонченности?
Действительно, англичане – уникальная нация, сумевшая покорить весь мир не только своими завоеваниями и торговлей, но и неповторимостью национального характера, массой его оттенков, нюансов, очарованием недосказанности. Многогранность английской идентичности заставляет вновь и вновь обращаться к этой проблеме одной из самых интересных наций мира.
На главную |
